Такой, как и прежде. Как в самом начале наших отношений. Такой, каким я его полюбила.
— Сначала тебе нужно выпить. Расслабиться.
В руках супруга появляется бокал с красным вином. Оно играет в темноте свечей каким-то магическим сиянием. Бликует в полумраке.
— Я не хочу. Ты же знаешь — я выпиваю лишь по праздникам. Чуть-чуть. Потом у меня голова болеть будет.
Сцепливаю зубы, сканируя Тимофея спокойным нежным взглядом. В его серых глазах появляется какой-то грозовой туман, и он с раздражением выплёвывает:
— Опять капризы, Аврора!
— Ну, дорогой…
— Нет! Я для тебя постарался и хочу, чтобы ты выпила. Захмелела, стала чуть более раскованной.
Возмущение начинает вырываться из его красиво очерченного рта и мне на секунду становится стыдно за своё поведение. Может, и правда, я зря так? Когда в последний раз Тима делал что-то приятное для меня? Очень и очень давно.
Может, и мне стоит пойти ему на уступки?
— Ладно, давай свой бокал.
Осторожно обхватываю длинными пальчиками тонкую ножку бокала и сквозь туманное стекло смотрю на супруга. В его глазах появилось какое-то умиротворение. Кажется, он успокоился, после того, как я согласилась выпить.
Ну и ладно.
Пригубливаю терпкое вино, мигом растёкшееся по моему языку, и прикрываю глаза. Очень приятный вкус. Дорогое, небось.
Это не похоже на все те вина из коробок, которые обычно покупал Тимофей для наших праздничных вечеров. Это вино обладает каким-то роскошным многогранным букетом. Ни с чем несравнимый вкус.
Вкус роскоши и богатства.
Осушаю бокал до дна, отставляя его на туалетный столик, и понимаю, что терпкий алкоголь уже завладел моим мозгом. Движения стали более рваными, а по комнате заплясали разноцветные мячики.
— Что дальше?
Разворачиваюсь к Тиме.
Он стоит неподалёку, насмешливо скрестив руки на груди. Прокатывается по моему телу жарким взглядом. Хрипит:
— А ты не хотела бы попробовать секс с кем-то другим? С мужчиной, я имею ввиду?
Зрачки расширяются, и я начинаю тянуть руки к супругу:
— Нет, ну что ты. Я ж только тебя люблю. Мне никто не нужен, правда.
Язык чуть заплетается, а любимые черты лица мужа неожиданно стираются. Как будто кто-то взял ластик и провёл им по лицу Тимофея. Остался только голос. Родной и чуть небрежный.
Какой-то колючий.
— Тогда давай поиграем. Ты же сейчас на всё готова, кошечка моя?
Киваю, не в силах сдержать рвущегося наружу возбуждения. Оно концентрируется между ног, опаляя кожу жарким внутренним огнём, и я понимаю, что сейчас я действительно готова на всё. И хочу доставить любимому наслаждение.
— Тогда давай вот так.