Тараторит, слегка проглатывая звуки.
Останавливаю этот словарный понос, который не несёт в себе для меня абсолютно никакой нужной информации. Мне нет дела, как работает лаборатория этого кретина. Я заплатил за экстренность, и я её получил.
Больше меня ничего не волнует.
Не думаю, что кто-то будет подделывать анализы никому не известной девушки. Аврора — не кинозвезда даже не охотница за приданым. Наоборот, думаю, она всё бы отдала, лишь бы её малыш был всё-таки от любимого супруга.
Недаром она до сих пор думает о нём, мечтая увидеть могилку. Поплакать, принести цветы. Даже после всего, что он с ней сделал.
А меня, скорее всего, ненавидит жгучей яростью.
— Хорошо. Куда подъехать?
— В клинику. Но через час я уйду. Рабочий день, понимаете ли…
— Ждите. Уже еду.
Отбиваю вызов.
Подождёт, даже если я опоздаю. А если посмеет уйти из кабинета — притащу назад за волосы. Мне нужен этот конверт немедленно. Прямо сейчас.
Выдыхаю, хватая с комода брелок от внедорожника.
Что ж, этот анализ — как нельзя кстати. Если выяснится, что Аврора действительно носит под сердцем моего ребёнка, то меня уже ничего не остановит.
Арчибальдов хочет погулять на свадьбе?
Что ж, он её получит.
И я женюсь на Авроре Лозинской, чтобы, наконец, он оставил её в покое. И чтобы навсегда прибрать к своим рукам эту серую Мышку. Сделать своей заложницей. Навсегда.
А уж хочет она этого, или нет — меня не волнует.
Я заставлю её полюбить себя.
Глава 32
Демон
*****
— Добрый вечер, Марк Аркадьевич.
Отпихиваю последнего пациента от двери врача и с силой врываюсь внутрь кабинета. Трясущийся мужичок в застиранной футболке какого-то грязно-голубого цвета влетает вслед за мной, тяжело дыша:
— Эй, вы за мной будете!
— Остынь, я уже занимал.
Вытаскиваю ладонь вперёд, толкая мужчину во впалую грудь, и недовольно морщусь. Что этому побитому молью человеку тут вообще понадобилось? Насколько я знаю, услуги клиники Марка Аркадьевича стоят совсем недёшево, а этот индивид совсем не похож на богача.
Но нервы у мужика шалят знатно — над верхней трясущейся, словно в центрифуге губой высыпали капельки пота, а в глазах застыл какой-то ледяной ужас.
— Наум Аронович, я вас приму, не волнуйтесь.
Врач, чуть прищурившись, опускает ладонь на тонкое плечо трясущегося мужика. Он неловко икает, покосившись на меня, и с придыханием спрашивает:
— Ну, скажите уже, Марк Аркадьевич, моя Сарочка мне изменила?
— Давайте поговорим чуть позднее. Подождите пару минут за дверью.
— Я не могу. Я три ночи не сплю уже. Плохо мне, Марк Аркадьевич. Побойтесь Бога, не тяните. Просто скажите.