Вяземский, словно его не ошарашило появление в моей руке кинжала, отошел в сторону и замер. Остановились и Лицын с друзьями. Бретер скинул с себя плащ и стал разминать пальцы рук, на которых светились глубокой синевой два перстня с драгоценными камнями.
— Господа! — зычный голос Петра разнесся по площадке, пугая нахальных сорок, севших на середину, и копавшихся в пожухлой траве в поисках еды. — Согласно дуэльному кодексу я хочу призвать вас к благоразумию и отказаться от смертельного боя, заменив его простым рукопожатием и взаимным удовлетворением претензий.
— Ни в коем случае, — отрезал Лицын, и сбросил пальто на руки Худорукову. Туда же отправилась щегольская шляпа. Бретер тяжело зашагал вперед, придавливая туфлями поникшую траву.
Вяземский вздернул трость вверх.
— Господин Волоцкий, ваше слово, — потребовал он.
— Не тот случай, чтобы мириться, правда, господин Лицын?
Бретер сжал челюсти, поигрывая желваками.
— Что ж, ваше право, — бесстрастно сказал Вяземский. — Позвольте огласить правила дуэли. Бой ведется до смерти одной из сторон. Победитель получает сатисфакцию и все магические амулеты противника, кроме родовых. Право трофеев незыблемо.
Все правильно. Трофеи можно взять только с убитого. Получается, что Лицын может стать обладателем моего кинжала и двух перстней, а также хозяином Ясни.
«Еще чего, — завибрировала в моей руке рукоять артефактного оружия. — Я уже дал понять тебе, что не намерен менять хозяина чаще одного раза в пять тысяч лет. Ступай и убей своего врага!»
Хорошая речь, просто бодрящая! Особенно про пять тысяч лет. Сколько же мне времени осталось? Двести или сто?
«Тысяча триста, — снова проворчал Ясни. Что-то он не в духе сегодня. — Долго будешь топтаться на месте?»
— Сходитесь! — выкрик Вяземского прервал мой диалог с фантомом.
Лицын решительно шагнул мне навстречу. Как-то так получилось, что Вяземский и Новицкий вместе с секундантами бретера оказались за гранитными столбиками, а передо мной остался противник со сжатыми губами и нехорошим блеском в глазах.
Я обнажил кинжал и стал ждать, какую пакость сотворит Лицын. Бретер изящными движениями рук создал перед собой непонятную плотную субстанцию нежно-сиреневого цвета, которая трансформировалась в два узких льдисто-фиолетовых клинка сантиметров под тридцать, обоюдоострых и пышущих магией, от которой внезапно загудело пространство, и гранитные ограничители опоясались тонкими извилистыми линиями. Все, теперь мы отрезаны от мира, пока не разберемся друг с другом.
Плохо, что Лицын дрался без эмоций. Ему приказали любым способом вывести меня из состояния благодушия, спровоцировать и заставить делать ошибки. А человек, прекрасно осознающий свои способности и умеющий выбрасывать любое волнение из сердца, очень опасен. Особенно если он профессиональный дуэлянт.