— Как ни странно, ты правильно его назвал, — усмехнулся архат, с аппетитом уничтожая отбивные. — Только факультативно. Древние техники канули в историю, и только самые фанатичные их последователи продолжают штудировать и восстанавливать по описаниям. Легче на их основе создать нечто новое…
— Разве копье, которым пронзили стекло, не одна из новых техник? Ее ведь вполне можно освоить без проблем, — не сдавался полковник.
— Не спорю — можно, — кивнул Чистяков. — Меня смущает невероятное движение этого человека. Подобные игры со временем и есть маркер древней магии. Сейчас только Творец может освоить подобную технику. «Сжатое время» очень хорошо демонстрирует степень подготовки незнакомца. В общем, я точно уверен в уникальности показанных техник. И ведь не таился, спасая Соболевского! Знал, что камеры по всей улице стоят! Найди мне его, Аркаша! Умоляю! Подожди…
Архат замер, погрузившись в свои размышления. Он даже палец вверх поднял, глядя в глаза Залесскому. Через несколько секунд Чистяков улыбнулся и пальцами левой руки постучал по пальцам правой.
— Здесь у него были кольца или перстни. Вспомнил я, что меня смущало. Я их разглядел на пальцах незнакомца. Но увы, какие именно — не скажу. Разрешение камеры не позволило. Картинка расплывалась при увеличении.
— Сколько колец?
— Два… Возможно — три, — неуверенно ответил архат. — Аркаша, ты же отыщешь его?
— Какой же ты нетерпеливый, — усмехнулся полковник. — Мы фактически призрака ищем. А вот от тебя помощь должна быть действенной. Мне нужен Соболевский. Найдем эмиссара — возьмем за жабры и твоего уникального мага.
* * *
Признаться, когда я увидел, куда меня привела наводка Арины Вяземской, то усомнился в своем желании поговорить с человеком, знающим «все и вся» в мире аукционов. А точнее, все, что с ним связано, что происходит в затемненных кулуарах.
Дом был невероятно старым, и по моим представлениям, возведенный в эпоху первых каменных зданий Москвы. Мощные стены двухэтажного особняка были сложены из крупного кирпича, давно потерявшего свой природный цвет, и поэтому постоянно забеливаемого и подкрашиваемого. Струпья известки сползали с фасада, перекошенная лестница единственного подъезда вела в черный зев дома. По-моему, там даже электричество не удосужились провести.
Задрав голову, я внимательно посмотрел на кирпичные трубы, выглядывающие из-под крыши, на толстый черный кабель, тянущийся от уличных столбов к мощным изоляторам под козырьком кровли — и с облегчением вздохнул. Хоть что-то современное здесь присутствовало. А то уже приготовился увидеть старинные канделябры со свечами, освещающими помещения.