— Это хорошо.
— Что будешь делать? — красноречиво смотрю на письмо.
Папа ухмыляется и разрывает бумагу на мелкие куски.
— Ничего.
По интонациям и выражению лица понятно одно: бездействие — часть плана. Но какого, пока непонятно.
— Я уехал, — бросаю уже через плечо и закрываю за собой дверь кабинета.
В кулаке уже давно зажаты ключи от машины. Единственное желание сейчас — свалить.
Путь от дома до подъезда Еськиной пятиэтажки преодолеваю минут за десять. Знаю, что сорвал джекпот. Успел засветиться на всех камерах с нехилым превышением скорости.
Выжимаю тормоз, колеса прокручиваются с небольшим усилием, оставляя на асфальте черные следы.
Есения спускается почти сразу, покачивая бедрами, преодолевает расстояние от разбитых ступенек до тачки и ныряет внутрь. Она что-то говорит, спрашивает. Понимаю, что выдаю мизер эмоций и практически не реагирую. Как бы ни старался отодвинуть от себя происходящее в доме, не могу.
Семья превыше всего. Так было всегда. Я рос с этой мыслью. Ее вдалбливали с самого рождения. Нет ничего важнее семьи…
Еська исчезает за дверью аудитории, и я сразу разворачиваюсь к выходу, чуть сильнее вдавливая пятки в пол. Идти на свои пары нет никакого желания. К тому же все мое посещение этого заведения — исключительно для галочки. Программа обучения и преподавательский состав в целом сильно уступают тому, что было в Москве.
Здесь я могу получать свои заслуженные пятерки, практически не вникая в учебный процесс. И никакая помощь вкупе с покровительством отца мне для этого не нужны.
Стереотип о больших деньгах, купленном дипломе и отсутствии знаний не моя история.
— Панкратов!
Костров собственной персоной. Женёк материализуется на расстоянии полуметра. Задирает подбородок. Вытягивает шею, на которой проступает сухожилие.
— Чего?
— Она вроде как сама тебя выбрала… Получается, все честно, — Костер трет переносицу и косится на дверь за моей спиной.
То, что Токарева какого-то фига выперлась в коридор, я понял сразу. Чувствую ее, хоть убей.
— Что честно?
Еська, стуча каблуками, идет к нам. Останавливается рядом со мной, складывая руки на груди. Для полноты образа ей стоит притопнуть ножкой.
— Все по канону, — ухмыляюсь, — мы на тебя спорили.
Еська зависает, Костров тоже не блещет сообразительностью. Пялится на меня как баран.
— Андрей, ты издеваешься?
Моя девочка включается первой. Поправляет и так ровно лежащие волосы, потому что волнуется, но старается сделать максимально бесстрастное лицо.
— Так, — глубоко вздыхает, — Женя, оставь нас на минуточку.
Костер исчезает так же бесшумно, как и появился.