Единственная вещь, что меня волнует, это мой собственный комфорт.
Забрасываю сумку на заднее сиденье Леськиного кабриолета и целую воздух в паре миллиметров от подружкиной щечки, не хочется украсить ее ярким отпечатком своих губ.
– Ты вся светишься, — восхищается Бережная, плавно трогая автомобиль с места.
— Ты просто не представляешь насколько. Нас ждут большие перемены, — улыбаюсь еще шире и подкидываю Олесе идею заехать за кофе.
Пары проходят со скоростью света, одна за другой. Бережная упрашивает поехать с ней в салон, но у меня и без ее маникюра тысяча дел. Сначала репа, после собеседование в одну небольшую типографию. Андрей был прав, мне пора что-то менять. И первое, с чего я начну, это смена работы. В типографии спокойно относятся к тому, что я смогу работать только после трех.
Их не волнует, во сколько я приду. Главное — выполнить все поставленные задачи. И если их будет слишком много, быть готовой сидеть там до ночи. К этому мне уж точно не привыкать. Зато! Это гарантия стабильной и вполне себе хорошей зарплаты, чтобы снять комнату и наконец-то съехать из дома.
Именно поэтому сегодня на мне красуется оверсайз пиджак мужского фасона, в котором я слегка, но очень эстетично тону. Мне нужно пройти это собеседование.
Мы прогоняем поставленный танец раза три. Разбираем неудачные элементы, серьезно задумываясь о том, чтобы вовсе исключить эти связки.
В полпятого я вылетаю из универа, как розовый кролик из рекламы про батарейки.
Раскрываю над головой прозрачный зонт и спешу на остановку.
— Еся!
Голос Андрея за спиной вынуждает ускорить шаг.
Перебираю ногами как можно быстрее, потому что просто не готова сейчас обсуждать произошедшее и смотреть ему в глаза.
После всего… Боже, он стал свидетелем моего позора. Видел изнанку кошмара, в котором я живу… Его мать выгнала меня из дома. Да, это его мать, не он сам… Но зачем усложнять?
Эти отношения обречены. Да, я сотворила за эту ночь море глупостей. Один горе-поцелуй чего стоил. Но эти эмоции, плещущийся в крови адреналин. Желание быть защищенной, нужной…
Эти эмоции не имеют ничего общего с сегодняшней мной. Ничего.
Накрываю уши ладонями в своем воображении и спешу к подъехавшей маршрутке. Носок туфли на острой шпильке касается первой ступеньки, и меня резко тянет назад.
Панкратов нагло опоясывает мою талию, упирается теплой ладонью в живот, и я повисаю в воздухе.
— Поставь, — очень ровно. Привлекать внимание окружающих еще больше — перспектива так себе.