Последнее пробуждение было самым незабываемым. Меня кто-то слюняво и шершаво облизывал. И весьма смрадно горячо дышал. Стараясь не двинуться, открыла глаза. Перед взглядом очутился огромный, широкий язык с фиолетовым отливом. К языку прилагалась целая пасть, весьма плотно утыканная мелкими острыми зубами. Если эта зверюга решит меня попробовать на зуб, одного укуса хватит, чтоб отхватить руку. Сердце колотилось в районе горла, мешая дышать. Тело свело судорогой от холоди и ужаса. Перед глазами была только большая плоская морда с мелкими чешуйками вокруг носа, едва различимая в предрассветных сумерках.
Вдруг зверюга перестала облизывать и уместила свою голову на моей груди. Ох и тяжеленая! И что, мне теперь здесь вечность лежать? Если так, то моя вечность будет весьма короткой. Во всяком случае, двигаться я не рискну.
Сколько мы так времени провели, даже не представляю. Иногда зверюга тихо урчала, и, поднимая голову, терлась о мой бок, тревожа пострадавшие ребра. Может, с ней можно подружиться? Вроде, гастрономического интереса я в ней не вызываю. И как она на мой балкон забралась? Прыгает или по стенам ползает? А вдруг у нее родня голодная есть? Интересно, если я от нее выберусь, смогу повыше залезть или все равно достанет. Ой, мое бедное сердце! Еще немного подобного стресса и я просто не дождусь своего спасения. Разве можно так долго искать такую маленькую меня?
Небо вдруг стало светлеть, придавая всему окружающему бледный персиковый оттенок. Было весьма красиво. Хоть небом полюбуюсь, пока не загрызли. Вдруг слух зафиксировал тихое жужжание, которое плавно перерастало в гул. Когда звук стал вполне различим, я наконец вспомнила, где слышала такое характерное высокое гудение. Из глаз самовольно потекли слезы и из груди вырвался всхлип, от которого мой зубастый знакомый недовольно заворчал. Изовсех сил закусила губу, стараясь не дергаться. Горячие слезы текли по вискам, убегая в волосы и щекоча ухо с правой стороны. Только бы меня заметили. Через несколько минут я услышала знакомый голос:
— Бони! Танао! — зверушка, возомнившая меня подушкой, наконец подняла свою голову с грудной клетки, которая уже не просто болела, и издала громкий «тяф!». Это что, его звали? Это он за мной?
— Танао? — тихо спросила, хрипя от жажды, привлекая внимание зверя. Большая морда повернулась ко мне, внимательно разглядывая. Только теперь, когда вокруг посветлело, стал заметен ошейник. На первое слово зверь особого энтузиазма не выказал. Может, ошиблась? — Бони?
Вот теперь зубастый зверь радостно взвизгнул и вывалил из пасти свой огромный язык. Пришло легкое облегчение. Есть меня на будут. Очень славно.