Доктор явно ошибся. Не было у нее никакого синдрома Елизаветы. Иначе она не трогала бы его так смело, не прижималась бы к нему всем телом, не дышала взволнованно и часто. Джерри торопливо сорвал с себя рубашку, ему очень хотелось ее рук на своём теле. От ее прикосновений волнами разбегались мурашки, а в брюках становилось тесно до боли. Джерри ощущал себя сейчас гребанным девственником. Испытывал ли он что-то подобное раньше? Действительно ли физическое соединение тел так прекрасно, как о нем пишут? А что, если он сейчас опозорится, не сделает ей хорошо? Он боялся, но руки сами собой спускали сорочку с ее плеч, оглаживали хрупкое тело с неожиданно мягкой грудью, стискивали и чуть разводили бархатистые половинки ягодиц. Ее ногти царапали его спину.
Останавливаться было совсем поздно, момент давно упущен. Уйти сейчас будет смертельным оскорблением для любой женщины. Впрочем, это самооправдание. Никуда он уйти уже не мог.
Джерри спускался губами по ее груди к животу, покусывал выступающие тазовые косточки, с ужасом понимая, что у него клыки увеличились. Он не знал, почему так происходит, но надеялся, что она не заметит. Не сразу он понял, что Жози оцепенела в его руках.
— Джерри, мне страшно, — ломко прошептала она. — Я хочу… но страх сильнее меня.
Он замер, отпуская ее, шагнул назад, усмехаясь. Чужая жена, значит? А ведь он предусмотрел и это! Наклонился к сброшенному халату, достал из кармана клубок бечевки и уже знакомый ей нож, сунул в руки.
— Связывай мне запястья, — приказал он. — Обмотай два раза. Пропусти верёвку между руками. Сделай петлю. Теперь можно узел.
Девушка покорно следовала его указаниям, вот только узел он помог ей затянуть зубами. Потом, криво улыбнувшись, попросил:
— Если хочешь продолжать, придётся снять с меня штаны. Теперь ты — главная. И нож пусть будет у тебя, тебе будет спокойнее.
Жози, испуганно округлив глаза и закусив губу, все же потянулась к его штанам, расстегивая пуговицы и запуская холодные пальцы под пояс.
— Смелее, я не кусаюсь, — шепнул Джерри. — Во всяком случае, с той стороны.
Она тихо хмыкнула и потянула штаны вниз, а потом, зажмурившись, поднялась, подталкивая его на кровать. Он послушно лег на спину. У нее была ужасно неудобная постель. Узкая, жёсткая. Но он не жаловался.
— Глаза открой, трусишка, — улыбнулся он. — Поглядеть все равно придётся. Теперь все сама делать будешь.
Жози цыкнула сердито:
— Так ты это нарочно? Вот лентяй!
— Ага, я такой. Буду лежать, словно король, и смотреть на твою прекрасную грудь.
Жози вся залилась краской, вдруг вспомнив, что он в темноте видит не хуже, чем днем, а она перед ним совершенно голая. И он видит и ее выступающие ребра, и костлявые колени, и треугольник внизу живота. Впрочем, учитывая, что его член стоит как каменный, его все устраивает.