Он обрабатывал маслянистой мазью, осторожно прикасаясь, будто боялся причинять мне боль, но вместо неё я ощущала как кожа покрывается мелкими мурашками под его пальцами. Поднялся с корточек и развернул меня к себе лицом, выдавливая еще одну порцию лекарства. Сглатываю слюну, когда он, не открывая от меня взгляда, наносит мазь на разбитую губу и чувствую покалывание, от которого судорогой все внутренности сводит.
Все происходящее сейчас в его квартире, походило на какое-то странное ритуальное действо, и чувствую себя соответствующе - словно ягненок на алтаре.
Я не понимала, почему он подвергает меня этому испытанию, почему вдруг решил лично оценить масштаб повреждений.
Позднее, после того как Клим налил мне чай и накормил заказанной из ресторана горячей едой, я, сумбурно рассказала ему о случившемся, пока хозяин квартиры изучал собственные руки с таким интересом, будто видел их первый раз в жизни. Он хотел, чтобы я рассказала все подробности и, наверное, мне не стоило ему подчиняться и выкладывать как все было, отвечать на множество вопросов, возникавших у него в процессе повествования. Но этот парень оказывал на меня какое-то гипнотическое воздействие, как, впрочем, сытость, тепло и ужасная усталость, что развязали мне язык.
Когда я закончила свой рассказ, он все также не двигался с места, будто задумался о чем-то своем. Только спустя несколько минут напряжение его отпустило, и он устало потер лицо руками, прежде чем посмотреть на меня.
- А теперь ответь мне, почему ты поехала с людьми, которые тебя ненавидят?
Я опустила глаза, понимая, что не могу признаться, что от него бежала. Поэтому просто пожала плечами и задала встречный вопрос.
- С чего ты решил, что они ненавидят меня?
Он посмотрел на меня будто я маленький неразумный ребенок.
- Ты лучшая среди них, не стоит удивляться, что они никогда не примут тебя.
Он улыбнулся, когда я возразила:
- Я лучшая не только среди них.
Щелкнув меня по носу, Клим произнес, наконец-то улыбнувшись:
- Не сомневаюсь, самодовольная маленькая гимнастка.
Пожала плечами, помешивая ложкой чай.
От трели дверного звонка я вздрогнула, Клим поднялся, пояснив, что к нему должны были приехать. Сердце тревожно забилось, когда я услышала ряд грубых мужских голосов. Ноги сами понесли в тамбур, и я встала столбом, наблюдая как на Клима надевают наручники. Не понимаю зачем они так с ним, он же не особо опасный преступник.
Клим не выглядел обеспокоенным, пока не заметил меня.
- Все нормально, Ален.
Сотрудник милиции выказал сомнение на данное утверждение:
- Нормально будет, когда посидишь пятнадцать суток в обезьяннике.