- Заходите, - говорю я.
Он осторожно переступает порог. Я усилим воли делаю вежливое лицо. Как бы мы друг к другу не относились, он, как и я - цивилизованный человек. Один из немногих в этом аду.
- Принесли раненых, верг-амен доктор, - говорит он. Почему-то он постоянно награждает меня дворянским титулом. Я не возражаю.
- Пойдемте, - отвечаю я.
Мы спускаемся по скособоченной лестнице. Госпиталь расположен в здании бывшей гостиницы; мы первые постояльцы с начала войны. Хозяева то ли бежали не побережье, то ли сгинули в мясорубке боев, а здание ветшало потихоньку, пока судорога беспокойной земли не переломила его пополам. Лестницу перекосило, да такой она и осталась.
Приемная - бывший холл. Трое горцев бестолково суетятся вокруг носилок. Я раздвигаю их, наклоняюсь к раненому.
Он, к сожалению, не безнадежен. Кому-то из сопровождающих достало ума перетянуть бедро куском веревки. Ниже колена - кровавые ошметки, еще ниже - ничего. Противопехотная мина.
- В зал, - командую я и, не дожидаясь отклика, направляюсь к следующему. Тому повезло больше - он мертв, разорван почти пополам.
- Я не воскрешаю усопших, - говорю я стоящему близ носилок мужчине с безумным лицом, повторяю то же на языке детей моря. Какое-то мгновение мне кажется, что без Т'чахи не обойтись, но мужчине все же понимает - оседает на пол, громко, без стеснения всхлипывая. Я отворачиваюсь от него. Мне нет дела до ваших мертвых, я пришел спасать тех, кого можно спасти. Безмозглые идиоты.
Бегом - в операционный зал. Там суета, готовят стол, готовят инструменты. Я тоже готовлюсь - натягиваю на голое тело желтоватый балахон, стягиваю волосы алой повязкой, чтобы не падали на лоб, погружаю руки по локоть в жгучий, резко пахнущий дезраствор. Операция начинается.
Проклятый город. Здесь даже электричества нет, мы вынуждены довольствоваться тем, что получаем от вертолетчиков с их генераторами. Все, что можно, делается вручную. Я берусь за ножовку и начинаю пилить неподатливую кость. Парень стонет даже под наркозом. Совсем мальчишка, ему и полутора циклов нет. В лучшем случае он умрет. В худшем - останется инвалидом. Убогих здесь и в прежние времена не жаловали. Иногда мне кажется, что я спасаю людей из ненависти к ним. Позволит им умереть было бы слишком просто.
Пила - в сторону, теперь напильник. Я стачиваю острые краешки кости. Скорей бы кончилась эта тягомотина. Тогда можно будет спокойно зайти к Кварку Но'оне, поговорить, выпить... чаю. Леранийцы спиртного не пьют. Зато пьют местные, но их самогон я в себя влить не способен. Они пьют даже дезраствор. Кварк божится, что они и бензин пьют, но в это я уже не верю. Я аккуратно зашиваю культю по слоям - мышцы, фасции, еще фасции, кожа. Отличная будет культя, на ладонь ниже колена.