Два окна привлекли внимание Москаленко, так как оказались наглухо занавешены. С чего бы это? Оно конечно можно и не задаваться этим вопросом, ну мало ли на то причин. Если бы она не желал найти одного молодого человека, который непременно должен был быть тут. Не мог не быть.
Влекомая любопытством она открыла дверь и вошла в помещение, ярко освещенное множеством ацетиленовых фонарей с зеркальными отражателями. Два мольберта, стены увешанные картинами. Причем написанными искусной рукой. И мало того, весьма поднаторевшей в своем мастерстве. Она не побоится сказать, эти работы превосходили приобретенную ею на голову.
— Здравствуй Боренька, — продолжая рассматривать картины, непринужденно поздоровалась она.
С момент ее появления, Измайлов замер как соляной столб, с палитрой и кистью в руках. На его лице замерло выражение удивления и растерянности.
— Здравствуйте, Елизавета Петровна, — все еще пребывая в раздрае, поздоровался он.
— Если хотел спрятаться, нужно было запирать двери.
— Вообще-то, воспитанные девушки не позволяют себе вламываться в помещения, где занавешены окна, — наконец совладал с собой он.
— Забыл о чем я тебе говорила? Первая моя молодость была достаточно бурной. Нет, не, да аукнется. Вот и сую свой нос, порой куда не следует.
— Это точно.
— Боря, не дерзи, — подходя к нему и бросая взгляд на мольберт произнесла она. — Господи, жуть какая.
Это было только самое начало. Наносился только первый слой красок. Но даже сейчас уже проступали ужас и напряжение подводной схватки человека и большой белой акулы. Акваланг, Борис конечно же рисовать не стал.
— Надеюсь, что мне удастся передать все мои чувства, — набрасывая на холст покрывало произнес он.
— А я в это верю, Боря. Итак, моя догадка была верной и ты одаренный. Скажи дружок, это твоя шхуна?
— Моя.
— Почему-то я так и думала. Проскурин тоже твоя работа?
— Рыченкова и Носова.
— Носов?
— Наш механик.
— Вы вместе ходили на «Стриже».
— Да.
— А Капитолина Сергеевна?
— На сегодняшний день она смысл жизни Павла Александровича. Это все, что нужно знать.
— Согласна. Тогда поговорим о тебе.
— Обо мне?
— Боря, тот факт, что ты одаренный, меняет многое.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул он.
— Дурак ты, и уши у тебя холодные, — покачала она головой. — Я имею ввиду тебя и Катю.
— Вот оно что. Стало быть, теперь дворняга может себе позволить приблизиться к пудельку, — хмыкнув, заметил он.
— А вот язвить не надо. Если бы ты мне в прошлый раз сказал, что являешься одаренным, то все было бы иначе. Я не стала бы противиться вашему общению, потому что в этом случае у них есть будущее.