Граф покачивает головой, слушая мои пылкие заявления, и слегка кривит губы в саркастической улыбке.
— Но, тем не менее, сделала, — хмыкает он. — А раз ты все-таки вспомнила этот разговор, да еще и воспользовалась своей силой, спасая Сета… Ведь я не ошибаюсь, правда? Ты остановила время?
Медленно киваю, чувствуя, как что-то обрывается внутри. Вот и приехали. Что и требовалось доказать. Меня просто переправили с одной клетки в другую. Этот хоть не бьет. Во всяком случае, сейчас… Почему же на душе так гадко, ведь я с самого начала это подозревала… Дура я, вот и все… И беспокоился он, когда я от этого их электрического паука пострадала, вовсе не обо мне, а о даре и пользе, которую я могу ему принести… Выдыхаю, стараясь успокоить бушующие эмоции, и бесцветным голосом спрашиваю:
— Так что же я обещала?
— Ты, Эва, — наклоняется ко мне через стол Эмерей. — Обещала вылечить Гленна…
От удивления даже забываю, как дышать. В смысле вылечить? Я же не врач!
— Что ты имеешь в виду? — кое-как придя в себя, переспрашиваю. — Я разве умею?
— Лечить? — поднимает брови Теодор. — Нет, лечить ты не умеешь. Зато знаешь, как достать камень Миана…
Вот, прям, глаза мне открыл. Камень Миана. Теперь все стало ясно.
— Это мне ни о чем не говорит, — недовольно хмурю брови, с трудом сдерживая сарказм. Сейчас не время показывать зубы, надо все разузнать поподробнее, поэтому прикусываю язычок и как можно спокойнее спрашиваю. — Что это за камень такой, который Гленну помочь должен? Да и вообще, с чего это я тебе такое пообещала? Может, ты меня заставил… Вынудил силой или шантажом…
Пытливо смотрю в его глаза в надежде увидеть там хоть отголоски правды.
— Ты за кого меня принимаешь? — внезапно вспыхивает Эмерей. — Я что, по-твоему, чудовище? У нас была взаимовыгодная сделка, от которой каждый получал то, что хотел. Это ты в последний момент все переиграла. Видимо, предложение маркиза тебе гораздо больше привлекательным показалось. Настолько, что ты забыла о больном ребенке.
Сказанные слова жалят, как ядовитая змея, заставляя сжать губы от обиды. Но и сам Теодор едва сдерживается, на его скулах играют желваки, а руки сжимаются в кулаки. И хоть мне больно и горько, его я тоже понимаю. Трудно спокойно относится к человеку, который дал надежду, а потом внезапно и без объяснений ее же и забрал. Особенно если это касается ребенка. Неужели Эва могла так поступить с ним?
— Нет, — мотаю головой. — Нет! Я бы ни за что не предала Гленна, и тебя тоже…
— Тебе напомнить за кем ты была замужем весь последний год? — ерничает в ответ мужчина. — Заметь, это был не я.