- Очень, - признаёт Астер. Лицо у него по обыкновению спокойное, так что и не поймёшь, что творится в голове. – Она ведь сумела избавиться от зайхар Данаи, - поясняет он свой пессимизм, - а сейчас тут и самой мамы нет. Леаста даже в свою поддержку сможет собрать далеко не всех. Что и говорить о том, чтобы проконтролировать, чтобы они правильно проголосовали второй раз.
Помолчав он добавляет:
- Тебе очень повезёт, если твоё выступление в повестке дня поставят после вопроса о реабилитации мамы. Когда этот вопрос решится положительно, те, кто сейчас колеблется, скорее встанут на сторону Леасты во втором голосовании. Но я всё равно не уверен, что этого хватит, потому что…
- Потому что зайхар Мона переиграла даже твою мать, - заканчиваю я за него. У меня всё ещё нет уверенности в том, что это обвинение справедливо, но сейчас всё сказанное Астером слишком похоже на правду, чтобы спорить.
- Скорее всего твой вопрос действительно будут рассматривать в конце, - успокаивает меня Астер. – Прости за откровенность, но тебя ведь почти никто не знает. Решить судьбу опытной зайхар гораздо важнее, а кроме того, на повестке дня будет много текущих проблем.
Пока мы идём в зал я всё отчётливей понимаю, что либо всё это время занималась не тем, либо очень поспешила, выставляя свою кандидатуру. Столько думала о климате в доме, который всё равно оказался ни к чёрту, а о связях совсем не позаботилась. Почему-то решила, что мне будет достаточно помощи одной зайхар, а ведь так легко было догадаться, что тут все решения принимаются кланами. Впрочем, я всё равно до последнего недооценивала противостояние Данаи и Моны, думала, что это просто личные распри… Кто же мог подумать, что это настоящая и серьёзная политическая борьба.
Пока мы сидим в зале и слушаем вступительный доклад, я всё яснее ощущаю, что эта роль не для меня. Я не привыкла по многу общаться с людьми, у меня нет никакого опыта ни политических, ни семейных интриг. Не удивительно, что на Земле так долго не одобряли этот проект. Я-то думала, СИЦ жалко денег, а они, наверное, просто видели, что лично я для этого абсолютно не подхожу.
Мои мысли становятся всё мрачней и мрачней. Я готовлюсь высидеть несколько часов, слушая чужие проблемы и пытаясь ими проникнуться – ведь если всё-таки что-нибудь из этой затеи получится, то мне самой предстоит за что-то отдавать свой голос. У каждого кресла на подлокотнике есть три кнопки – за, против и воздержаться, но активны они только на тех местах, где сидят полноправные зайхар.
Но проходит всего минут двадцать, когда громом среди ясного неба звучит голос ведущей: