Соль приподнимает голову, не веря своим ушам. Смотрит на совершенно спокойного орка, потом вниз: на земляном полу у ее ног лежит тот самый эльфийский клинок.
- Это зачем? – шепотом спрашивает она.
- Тебе. Ты умеешь обращаться. Надо только ножны.
- Ты не злишься?
- Злюсь. Очень. Ты нарушила мой запрет и подвергла свою жизнь опасности. Но ругать тебя бесполезно. Во-первых, это и моя вина тоже – я не объяснил, почему нельзя выходить. А во-вторых, ты сумела постоять за себя.
Соломея сглотнула, опуская ресницы.
- Кто научил тебя драться мечом?
- Мама.
- Человечка? – Орр-Вооз усаживается на одеяла и притягивает девушку себе на колени. – Ты ведь наполовину эльфийка? - он разбирает волосы своей новой игрушки и прикусывает клыками длинное ухо. - Хотя можно было догадаться сразу. Тоненькая. Глазки красивые. И вообще вся такая изящная. Конечно, в свои годы ты выглядишь очень юно.
- Я полностью эльфийка, - пробормотала Соль, сладко вздыхая и ерзая. Его ласки и успокаивали, и возбуждали одновременно. - Дочь Авроры. Все знают про Аврору.
- Я не знаю, - шепчет Орр-Вооз, сминая тёмные кудри в кулаке и заставляя девушку запрокинуть голову. - И мне плевать.
Он неожиданно больно кусает Солу в плечо и тут же зализывает место укуса. Возмущенный вскрик перекатывается в стон. Этого достаточно, чтобы у орка полностью снесло башню. Нервное напряжение, злость, страх, который он пережил, узнав, что ее хотели изнасиловать, перетекает в жажду. У него трясутся руки от того, как сильно он ее хочет. Поставить бы на ней свое клеймо, чтобы никто даже взглянуть не смел, не то, что притронуться! Он, рыча, опрокидывает девушку на одеяла, задирает рубаху и, раздвинув ее колени, одним длинным движением наполняет ее. Соломея пытается оттолкнуть его, от такого грубого соития ей больно и неприятно, но проще сдвинуть гору. Он подхватывает её под ягодицы, безжалостно сминая их пальцами, и двигается грубо и резко. Вопреки здравому смыслу, у нее внутри начинается разливаться жар, а потом боль и вовсе исчезает. Его член скользит внутри, выбивая жалкие стоны и крики. Если тот, настоящий Орр всегда ее берег и был нежен, то этому, кажется, плевать на ее удовольствие, она только инструмент, и это странным образом возбуждает. Он разворачивает ее, ставит на четвереньки и буквально утыкает лицом в одеяло, а сам мнет большими чёрными руками ее белые ягодицы, раздвигает их, нажимая пальцем на звёздочку ануса. Соль дёргается в испуге, а Орр склоняются к ней ниже и хрипло шепчет:
- Не сегодня. Позже. Я возьму тебя везде. Сейчас ты не готова. Не хочу, чтобы ты пострадала.