Мои ресницы дрогнули, и я взглянула на Ральфа. Тот следил за мной, но желтый блеск Зверя то и дело проступал.
— Мне придется все скрывать от дедушки?
— Нет, на Совете архимаг все пояснит. Обычно маг стаи накладывает на родню вошедшего человека обет безмолвия. Он не всегда эффективен, но многим хватает ума молчать. А кто не молчит...
Ральф недоговорил, но мне и пояснить дважды было не нужно: стая всегда охраняла свой мир и свой дом. А дедушка никогда не будет болтать. Но все равно... было страшно участвовать в Совете, где соберутся многие стаи. Войдя туда, обратной дороги уже никогда не будет. Хотя какая уж тут «обратная» дорога с моими паранормальными способностями. Я человека схлопнула, сложила как конструктор. Нет, другого мага. Я уже давно перестала быть обычной Дашей.
— Я все понимаю, Ральф. И буду следовать вашим правилам. И поддерживать тебя, какой бы ношей это ни оказалось.
— Ты — мой дар, Дашша. Я заплачу за тебя любую цену, — прошептал он. Когда я услышала его слова любви впервые, то сильно испугалась. Ну не любят так. Разучились. Но с каждым днем стала все больше понимать, чувствовать и сама дарить чувства. Любят, еще любят, и нет никакой разницы кто: человек или оборотень, главное, чтобы внутри страха не было отдать свой огонь любимому, согреть его, сплестись душами. Конечно, без доверия никуда, но как только я открыла свое сердце Ральфу, то сразу поняла — он не предаст и не уйдет. Такова его суть. Как и моя.
— И ты мой дар, — улыбнулась я и чмокнула Ральфа в кончик носа. — Мы со всем справимся.
Дверь водителя хлопнула, и в машину заглянул Ониксим.
— Намиловались? — спросил он с хитрой улыбкой. — Или мне еще погулять?
Я хотела сказать, что не нужно. Все-таки не лето, и погода была уже прохладная и ветреная, но Ральф прищурился в ответ и четко произнес:
— Погуляй.
Я видела, как они стреляют друг в друга молнии, и засмеялась, а потом решила прекратить молчаливую перепалку.
— Мы уже наобнимались. Спасибо, Ониксим.
— Не за что, Дарья. Около Твери я тебя пересажу к Ярославе, поэтому за ручки держаться разрешаю, а вот целоваться нет.
— Почему? — обиженно спросил Ральф — не дали ему друга из машины вытурить.
Ониксим пристегнулся и посигналил другим машинам, чтобы готовились к выезду, а потом положил руку на пассажирское сиденье, повернулся к нам и оскалился:
— Потому что я вредный старый волк. У меня Пара в соседней машине. И я тоже хочу обжиматься на заднем сиденье, но приходится вести чью-то мохнатую задницу на Совет. Так что моя машина — мои правила.
— Я тебе припомню, Черный, — процедил Ральф, а я еще больше расхохоталась. До слез. Как дети.