Они все вдруг перестают коситься в сторону соседа с чувством собственной значимости, у них у всех загораются глаза, когда тот подросток, что не участвовал в игре бицепсов, начинает рассказывать о природе магии и наблюдениях о магических потоках и дисбалансе в окружающем мире.
Мы проговорили больше двух часов и расстались удовлетворенные друг другом. Точнее расстались мы позже, а сейчас подходили к столовой, где начинался ужин.
Помещение студенческой столовой напоминало шумную ярмарку. Я сразу же заметил длинную стойку, за которой работали на раздаче обычные люди, обслуживая шустро движущую очередь.
Меня пропустили вперед.
Я заказал бифштекс, овощи-гриль, несколько кусков мясного пирога и на поднос мне поставили стакан со сметаной.
Отыскивая места моего факультета, заметил спину преподавателя, проскользнувшего в зал в глубине помещения.
Скорее всего, все же для преподавательского состава есть более спокойное место, — размышлял я, идя в ту сторону.
Краем сознания отмечая, восторженные ахи со стороны женской части учащихся, понимал, что не замеченным я хоть так, хоть этак не остался бы.
В небольшом зале было тоже не тихо. Старожилы облюбовали стол, за которым я обнаружил и Ректора, визировавшего наши контракты.
Склонил голову в кивке, ответив на его приветствие, и заспешил в сторону Кирки и Сома, устроившихся в отдалении.
У женщины был потрепанный и усталый вид.
— Бессонная ночь, — поддел ее, когда она подняла глаза от тарелки с горой овощей и кусочков мяса.
— Я чувствую себя смертной, — выдохнула она грустно.
— Но это же такой бесценный опыт, в твоей богатой на приключения жизни. И к тому же у тебя всегда есть бесплатный массажист, не так ли Сома.
Лекарь покраснел, потом побледнел, — и пробубнил себе что-то под нос о бесцеремонности некоторых индивидуумов.
— А как твоя группа, — решил отвлечь его от негатива, в который он окунулся вместе с предметом обожания.
Он покраснел еще больше.
— Первокурсники, — просипел он, откашлялся и уточнил, — первокурсницы, все. Всё, — и вздохнул, глядя на Кирку коровьими глазами.
— Ёмко, — подбодрил его, — кулон хоть помогает?
Он закивал головой, как болванчик, а Кирка вдруг тепло улыбнулась.
— Поешь, — подсунул ей под нос стакан со сметаной, — а то ты же меня знаешь, — поиграл бровями, — за папу, за маму ложечку.
Она хихикнула и отправила в рот часть еды со своей тарелки.
— Ну а твои как? — задала она встречный вопрос, и рассказал в лицах идеи, которые будоражат умы молодого поколения, — следя за тем, чтобы ее рука не прекращала выполнять маршрутные движения от тарелки ко рту.