Этот марафон не прекращался до утра. Я уже закрыла окно, накрыла голову подушкой, а до меня все равно долетали ее стоны! Им хорошо, а мне рано утром вставать и завтрак готовить! Не понимаю, зачем так кричать?! Не может Алмазов ей рот прикрыть, а лучше подушкой придушить? Сон окончательно пропал. Я не хотела анализировать свое состояние, но вопросы все равно всплывали в голове. Почему мне так неприятно осознавать, что они занимаются любовью? Почему мне так душно, даже при открытом окне? Возмущенная и злая в пять утра я отправилась снова в душ.
Не выспавшаяся и злая я отправилась в кухню. Завтрак сообразила из того, что нашла. Времени было много. Я успела испечь яблочные кексы, в которые вместо обычной белой муки добавила перемолотую в блендере овсянку, а вместо сахара положила его заменитель. Кексами и кофе вряд ли я накормлю мужчин, особенно Грызли, поэтому принялась готовить что-нибудь более сытное. Запекла рулеты из кабачков начиненные тертым сыром и куриным мясом, решила подать их вместе с омлетом. Хозяева уже встали, я слышала, как переговаривались мужчины в гостиной.
Первым в кухню вошел бугай. Краем взгляда видела, что он стоит в дверях и ждет, что я на него посмотрю. Я пыталась разобраться в своих чувствах. С удивлением обнаружила, что я его не боюсь, да и злюсь больше на хозяина дома, чем на бугая. Оторвав взгляд от тарелок, я посмотрела на мужчину.
А ведь он ничего. Сегодня Гризли не был лохматым и неопрятным. Да, борода, но ухоженная. Влажные волосы зачесаны назад. Красивый мужественный овал лица, твердый подбородок. Глаза голубые-голубые. Брови словно хмурятся, а взгляд мягкий добрый. На его пухлых губах появилась широкая улыбка.
— Привет, — как бы смущенно произнес Гризли.
- Здравствуйте. — я продолжала корчить из себя гордячку. Его трезвая приятная наружность не повод расслабляться. С мужчинами лучше продолжать держать дистанцию.
— Не злись, тебе не идет. — я заниматься своими делами, никак не отреагировала на его слова. — Ты меня за вчерашнее извини. Не хотел я тебя обидеть. Занесло. Хорошенькая ты, даже очень, а я пьян был… — извинялся искренне, разволновался и свою идеальную прическу растрепал пятерней. — Ну, ты и сама поняла. Увлекся. Я бы тебя не тронул, захотелось немного ласки.
— Вы ее не там искали, — строго произнесла я.
— Не спорю. Извинения примешь? Я искренне, белочка… — я остолбенела. Так меня только родители называли. Ренат не в счет, он это зло произносил. Теплые воспоминания и мягкий тембр голоса Гризли сделали свое дело.
— Если пообещаете больше не распускать руки. — хотела строго сказать, но получилось так себе.