- Это вонь камеры, графиня, - слышит мерзкий хриплый голос, шепелявый. – В темнице все так пахнут. Сходите как-нибудь.
Элеонор бросает взгляд на кровать, но шкуры там нет.
- Это ищешь? – старик сидит в угловом кресле. Шкура лежит под его ногами, босыми и грязными. – Ты ведь знала, что шкуру нельзя оставлять. Это разве не первое правило оборотня? Но… так хочется… быть человеком. Да?
Элеонор хочет выскочить в коридор через дверь, но та тут же захлопывается.
- Ты могла бы сбежать, - говорит старик. – Но в этом случае я убью волчонка.
- Кто ты такой?
- Тот, кому дружок твоего муженька выбил почти все зубы. Это больно. А теперь еще и слова стали какими-то… смешными. Тебе не смешно? Разве моя речь не кажется смешной?
Кажется. Учитывая, что последний вопрос прозвучал как «Лазве моя лечь не казется смифной?», кажется. Но ситуация немного жутковатая.
- Вот как я поступлю, графиня, - продолжает жуткий дед, - я вставлю себе зубы, воспользовавшись твоими. И, если ты не станешь сопротивляться… и волчонок не станет… вы оба останетесь живы.
Элеонор чувствует угрозу. Нутром своим чувствует. Она понимает, что сил ей не хватит. Старик – не обычный человек. А учитывая, что выбрался из темницы…
- Что ты решила?
Хейзел стоял прямо перед матерью, пытаясь защитить ее собою. И готов был ринуться в бой, когда бы старик встал со своего кресла. И потому Элеонор сначала аккуратно отодвигает своего защитника в сторону.
- Что бы ни случилось, сынок, не вмешивайся.
Яростный взгляд Хейзела был совершенно не похож на признак согласия.
- Так нужно, - говорит она.
Но Хейзел помнил, что сказала ему несколько дней назад Аква – что мама скоро умрет. И он понял, что это тот самый момент. И Хейзел во что бы то ни стало защитит ее.
И первое, что он сделал, это вновь встал между ней и стариком и сжал маленькие кулачки. А мысленно стал взывать к подруге. «Аква, пожалуйста, помоги!»
***
Гелегост и Лиагель сидели в беседке графского сада. Он не знал, как еще отвлечь эльфийку от ее раздумий. И еще он не знал, где теперь Кирилл. Он думал, что после спаривания с той самкой он вернется в Лиагель. Соврет ей, но будет с ней. А он пропал. И Гелегост теперь не понимал, как быть и что делать. Он не умел утешать чужих самок, так как утешить он мог лишь одним способом – но так было делать нельзя. Ведь Кирилл ему как бы друг.
- Ты что-то знаешь, да, Гелегост?
- Нет, Гелегост не знает. Он знает только то, что вообще ничего не знает. Гелегост глупый.
- Про Кирилла ты что-то знаешь. Но молчишь. Ты вернулся сам не свой. И не отходил от меня веьс вечер. Что случилось?