Мы сидели с сыном в палате и разукрашивали рисунок, и тут мой телефон взорвался трелью. Я вышел в коридор и ответил. Это звонил мой водитель.
— Слушаю.
— Владимир Андреевич, на Юлию Николаевну сегодня было покушение.
— Что? Какое покушение и как оно могло произойти под охраной?
— Дело в том, что к ней приставили нового лечащего врача, который попытался сегодня отключить аппарат жизнеобеспечения. Но медсестра зашла вовремя.
— Что с Юлей?
— Всё уже хорошо. А вот тот доктор сбежал.
— Найдите мне его, я завтра буду в городе. И если ещё хоть что-то с Юлей случится, на её месте будешь ты.
— Понял.
Завтра будет казнь. Я все кишки выпущу из этого докторишки.
Глава 15
Я только прилетел в Россию и уже чувствую, как кровь закипает в жилах. Около аэропорта меня уже ждёт водитель.
— Нашли? — проговорил я, садясь в автомобиль.
— Да.
— Сейчас в больницу, а потом отвези к нему.
Я шёл по больничному коридору и уже подходил к палате, когда увидел толпящихся врачей около кровати моей жены.
— Что здесь происходит?
— Владимир Андреевич, вы приехали.
— Что…— я не продолжил фразу, потому что увидел её глаза. Они были открыты, и взгляд прикован ко мне. Она лежала неподвижно. Отёк с лица спал, и кожа казалась мраморной, почти прозрачной.
— Очнулась, — выдохнул я, — оставьте нас.
В мгновение ока весь консилиум исчез.
— Привет, маленькая, — она лежала в кислородной маске и смотрела на меня своими бездонными глазами, в которых летали вопросы. Из глаза потекла слеза, которую я быстро стёр. — Не плачь, не нужно, всё хорошо.
Как её самочувствие, было глупо спрашивать, потому что она чувствовала себя отвратительно, если не хуже. Если у тебя были ноги и руки, ты умел ходить и держать ложку в руке, и вот у тебя вдруг всё отобрали. Что может чувствовать этот человек? Да ничего хорошего, кроме безысходности и страха.
— Юль, Юленька, у Пашки всё хорошо, ему сделали операцию. Он сейчас в Германии, но через пару недель я привезу его обратно, и мы придём к тебе, — после упоминания сына её слёзы потекли ещё быстрее.
— Ну, маленькая моя, не плачь, пожалуйста.
Не выдержав, склонился над кроватью, положил голову в её холодную маленькую ладошку и заревел, как ребёнок. Тихо, без содроганий, только слёзы текли ручьём из моих глаз, и я не мог их остановить. Моё сердце рвалось на части оттого, что не в моих силах ей помочь. Я бы отдал душу дьяволу, чтобы сейчас видеть её счастливой, а не с заплаканными глазами. Чтобы она могла стоять, ходить, играть с сыном, а не лежать прикованной к постели.
Я почувствовал тихое, совсем осторожное прикосновение к щеке. Юля гладила меня своим пальчиком. Подняв голову, посмотрел на неё. Ей было больно делать какие-либо движения, но через силу она пыталась гладить меня.