Примечательно, что они общались между собой на айнфах-дойче, а не на суахили, как было можно ожидать. Программа Эриха Рёмера работала, теперь это для меня очевидно.
С корабля на бал, конечно, но медлить было нельзя. Пацан так и не пришёл в сознание, поэтому по пробуждению его ждёт очень неприятный сюрприз. Покрытую некротической тканью руку его мы закопали за городом, где я решил официально открыть кладбище для хирургических отходов. Ну не в госпитале же её хранить!
Операция прошла успешно, пациент стабилен, я сработал образцово, теперь надежда на антибиотик и организм пацана.
— Я не хочу больше быть врачом, — сообщил мне Лоренцо.
— А тебя никто и не спрашивает о твоих хотелках, — усмехнулся я. — Ничего хорошего в этом нет, но неужели тебя не поддерживает мысль, что теперь этот парень будет жить? Что эти люди, благодаря твой помощи, будут иметь шанс на существование? Подумай об этом сегодня, а завтра с утра вернёмся к этому разговору. Правда, он ничего не изменит, приказ есть приказ.
— Я понимаю, но… — грустно качнул головой Лоренцо. — Вы отпилили руку Ндото.
— Это такая работа, — вздохнул я. — Иногда приходится отпиливать людям руки, чтобы они могли жить дальше.
Антисептическую мазь мы израсходовали довольно быстро. Мазали криоожоги тонким слоем, чтобы растянуть подольше. Хоть Альберта под моим контролем регулярно омывала их хлоргексидином, но этого было мало. Нужно дохуя такой мази…
Сука…
Сколько бы я не получал лекарств — это как бессмысленный пердёж в озеро Байкал! Спустя какие-то часы запасы тают как лёд на раскалённой батарее!
А чего я ною-то? Не верю в судьбу, но знаю о случае. Случай так распорядился, что всем лекарств не хватит. Печально, но хрен что поделаешь.
Та ещё головная боль решать, кому из пациентов нужнее. Это как стратегия войны — правильный ответ есть, но ты должен знать все расклады.
Я потратил час на то, чтобы разобраться со степенями тяжести повреждений, начертил целую схему на притащенной ко мне в комнату доске и исходя из выработанной стратегии выделял лекарства. Кое-где было всё понятно и очевидно, а где-то вообще хрен его знает!
Лоренцо ушёл на отдых, но вернётся через три часа, чтобы сменить Альберту, которая сейчас как часовой отслеживала состояние больных. Это не госпиталь, а бордель какой-то! Колхозная помесь палаты интенсивной терапии с концлагерем, Чёрч подери!
У-у-у! Ненавижу!
Пошёл к ожидающей у пикапа команде Гамбы.
— Курить вредно, — забрал я сигарету у паренька лет восемнадцати и закурил её сам. — Мне можно, я — Доктор.
Мои сигареты закончились ещё вчера, но только сейчас я понял причину своей повышенной нервозности. Надо было просто покурить и мир зацветёт красками!