— Совершенно верно, — пилот скалится, закрывает собой девочку, — зарегистрируйте прибытие «Зорянки» и доложите в Гильдию, что капитан Бардо Корска прибыл на Заграйт.
— Они напали на меня! — взвизгивает Буря.
— Вот когда Совет тебя примет — тогда и поговорим, — о голос Геранта можно резать сталь. — Молись, чтобы ты в самом деле туда попал. Иначе я приду за тобой. Лично.
Буря сглатывает. Я вижу, как дергается его щека, как темным маревом наливаются глаза. Вылитый отец — и совсем не такой, как он. Знакомая обертка — и совсем незнакомое нутро.
В груди камнем нарастает беспокойство и паника. Чувство, что я предаю часть собственного прошлого, подвожу Севера. Он так мне верил, а я не смогла выполнить его приказ!
Двоедушник не дает мне вмешаться. Обнимает, хотя я и пытаюсь идти сама, прижимает к теплому боку, впивается пальцами в ребра. С трудом делаю вдох и поднимаю глаза, но вижу только его профиль и каштановый тугой завиток, упавший на щеку.
— Бардо, мне нужно перед кулганцами отчитаться.
— Отвези ее в гостиницу при Гильдии, тебя там все знают, — тихо говорит капитан, не сбавляя шага, — устрой, оплати номер, — голос Бардо становится еще тише, превращаясь в заговорщицкий шепот. — И сам задержись, кстати, работу пока не бери. Я слышал, что Гильдия хочет нанять тебя.
Герант только тихонько шипит и ругается на незнакомом языке.
— Радость какая, сейчас штаны обмочу.
— Не паясничай! Зато под боком будет бесплатный транспорт и твой любимый я.
Не могу сдержать слабой улыбки. Я почти завидую этой парочке. Сколько лет они вместе? Пять? Десять? Всю жизнь? Хорошо, когда люди есть друг у друга.
А что теперь делать мне?
Герант сказал, что они не дадут мне сгинуть.
Могу ли я им доверять?
***
Голова так сильно кружится, что мне приходится чуть ли не виснуть на Геранте, отчего щеки горят от стыда.
После того как Бардо и Вира оставляют нас в обществе друг друга, двоедушник как-то совсем закрывается и не произносит ни слова.
Он все еще предельно чуткий и обходительный, старается не давить, поддерживает, когда ноги отказываются слушаться, но я чувствую тонкий налет отчужденности, который с каждой минутой только утолщается.
Почему мне кажется, что я должна что-то с этим сделать? Что двоедушник ждет какого-то сигнала, намека, малейшего жеста, чтобы стряхнуть оцепенение, стать прежним.
Странный он человек, совсем не похожий на всех, кого я знала.
Опускаю голову вниз, смотрю, как под ногами стелется желтоватый камень, испещренный зелеными прожилками.
За пределами космопорта город живет, как и любой другой город: белоснежный хищник в подпалинах промышленных районов, цветастых пятнах садов и разноцветных полосах стеклопластовых дорог.