Эллейн невольно улыбнулась. Роберт, как всегда, источал стремление к действию. Рядом с ним неловко было чувствовать себя слабой и беспомощной.
— Видимо, в последнее время вы только и дело, что восстанавливаете силы, — заметила она. — Потому что мне достается только бульон.
Она выпила отвар и поморщилась: напиток и на вкус показался особенно горьким.
— Отдыхай, сестрица. Ты у нас всегда была сильной. А тут вдруг расквасилась, — Роберт потрепал Эллейн по волосам. — Тебе вовсе не следовало напоминать отцу о Ланси.
— Ты уже все знаешь, да? — вздохнула девушка. Слова толкались у самого горла, хотелось разрыдаться. Но Эллейн, истинная Лорг, сдержала себя, не выдав степени своего огорчения.
— Не желаю, чтобы Ланси сбежал как Берни, — с неожиданной даже для себя откровенностью пояснила она. Роберт убрал руку, задумчиво разглядывая сестру.
— А ведь рано или поздно может статься, что отец его выставит, — пробормотал он. — Ланси становится старше. И если уж Берни…
Роберт оборвал себя.
— Берни что? — шепотом спросила Эллейн.
Брат вздохнул.
— Отец поговаривает о том, чтобы отлучить его от рода.
— Но этого не может быть! Он так не поступит, сколь бы ни был велик его гнев…
— Лучше не лезь в это дело, Эллейн, — произнес Роберт с нажимом. — Я постараюсь поговорить с отцом. Может, что-то и получится. Ланси у нас действительно голова. Вдруг из него выйдет толк?
Он еще какое-то время занимал ее безобидными разговорами, смешил, припоминая случаи из детства, когда кто-нибудь из братьев хулиганил. Ни разу при этом не упомянул о шалостях Берни. Но Эллейн была благодарна за этот тихий вечер.
Потом ее начало клонить в сон, и Роберт ушел, растворился, будто его и не было рядом. Эллейн впала в состояние, которое поначалу показалось знакомым. Ее потянуло летать, и сердце затрепетало от ощущения предстоящей встречи с Шорохом.
Но тело было тяжелым, словно налитое свинцом. Или это одеяло вдруг стало таким неподъемным? Эллейн едва не застонала от обиды и разочарования.
Должно быть, она все же уснула, а когда проснулась, обнаружила себя посреди туманной поляны. Эллейн сидела на поваленном дереве. В траве искрились светлячки, среди облаков в небе висела болезненно распухшая луна, неимоверно большая, какой Эллейн ее прежде не видела. Время тянулось в одиночестве бесконечно долго. Потом послышались шаги.
Эллейн обернулась. Шорох выступил из тумана, посмотрел с укоризной.
— Где твой волк? — поинтересовалась она.
— Охотится, — Шорох присел рядом с ней. — Зачем ты пришла?
— Ты обещал, что мы еще встретимся.
— Вот как?