Плач перерос в громогласный рев, тут же и оборвавшийся. Если бы сердце у Вереи до сих пор билось, то в тот момент оно бы точно пропустило удар, а то и два. Она услышала всплеск, будто от крупного брошенного камня, перекрытый новым громовым раскатом. Одновременно со всплеском из кустов волчьего лыка, росшего у поворота Звонкой, быстрым шагом вышел давешний путник высокий и нескладный, закутанный в плащ с глубоко надвинутым на голову капюшоном. Он, не оглядываясь, зашагал прочь от реки и быстро скрылся за пеленой дождя. Но Верея не стала дожидаться, когда он отойдет достаточно далеко. Она плыла на пределе своих немалых возможностей, но похоже все равно опоздала.
Русалки видят в водяной толще даже лучше чем на суше, и Верейка мгновенно заметила серый комочек, медленно опускающийся на дно. Подплыла, обхватила руками, вынырнула на поверхность и, как рыбка, выскочила на бережок, прямо под раскидистой ивой. Русалка села на оставшуюся до сих пор сухой под густым пологом листвы траву и поспешно начала разматывать ткань, в которую было укутано маленькое тельце.
Первый раз за много столетий Вереи хотелось рыдать и выть в голос от безысходности. Крошечная новорожденная девочка не дышла. У русалки вырвался тоненький всхлип и на глаза навернулись слезы.
— Как же так?! — разревелась она, бестолково встряхнув маленькое тельце.
Новый приступ рыданий перекрыло изумление, граничащее с шоком — девочка открыла глаза…
Глава 1. Кот, русалка и младенец в люльке.
На уютной небольшой кухоньке было полутемно, только одинокая свеча на грубоватом столе из цельного дерева освещала пространство вокруг, выхватывая из тьмы небогатый интерьер жилища. Большая беленая печка с полатями, прикрытыми красной занавеской с вышитыми бело-черными узорами, была жарко натоплена. Рядом с печкой притулилась широкая лавка, на которой дремал крупный рыжий кот с лобастой головой и длинным пушистым хвостом, нервно подергивающимся время от времени. Коту, возможно, снились мыши или, что вернее, лягушки, в изобилии водившиеся на болоте где и стоял домик.
У дальней от стола стены высился массивный шкаф, расписанный цветами и птицами. Чуть левее стоял длинный разделочный стол, на котором громоздились кувшины и кувшинчики, баночки, ступки, пестики, ложечки различной вместимости и главным украшением были большие медные весы с начищенными до блеска чашечками. Чуть в стороне от весов в рядок стояли гирьки. Над столом, подвешенные к потолочной балке, сушились пучки ароматных трав.
Из кухни вели две двери: одна в просторную спальню, другая в тесные, полутемные сени. Именно со стороны второй двери и послышались сначала легкие, явно женские, шаги, затем тихонько скрипнула вредная третья ступенька крылечка, еще несколько легких шагов, тихое шебаршение и едва слышное возмущенное бормотание. Наконец дверь распахнулась, впуская хозяйку и порывистый ледяной ветер, чуть не затушивший одинокую свечу.