Платья? Драгоценности?
А он уже протягивает мне альбом с картинками.
— Вот, тут рисунки платьев примерно той эпохи. Прошу вас, выберите те, которые вам понравятся. А здесь — фотографии старинных драгоценностей. К сожалению, мы сможем выдать вам только один гарнитур. Сами понимаете — мы находимся на государственном финансировании, наш бюджет ограничен.
Я смотрю на фотографии, и сердце замирает от восторга. Неужели, когда я приду в следующий раз, он покажет мне их наяву?
Нет, конечно же, нет! Но я, пожалуй, посещу этот научный центр снова — хотя бы для того, чтобы убедиться, что всё это — розыгрыш.
7. Потерянная страница
Я смотрю на себя в зеркало и не узнаю. Неужели эта девушка с красивой прической, в дорогом колье и элегантном платье — именно я?
— Вы восхитительно выглядите, Елена Ивановна! — подтверждает мои мысли Вересов. — Слишком восхитительно для бухгалтера.
Я даже не пытаюсь отвечать. Я уже давно привыкла к тому, что бухгалтерия считается чем-то скучным, подходящим только для занудных серых мышек. Надеюсь, в прошлом к представителям нашей славной профессии относились по- другому.
Со времени нашей первой встречи с Вересовым прошла уже неделя. Не скажу, что я полностью поверила ему, но договор я подписала — в том числе и потому, что к уговорам присоединилась моя тетушка. «Ах, Лена, это такая возможность! Если ты откажешься, то будешь жалеть всю жизнь». Оказалось, что они с Андреем Романовичем были знакомы уже много лет — познакомились как раз на каких-то курсах по гипнозу. Так я и знала, что без гипноза здесь не обошлось! Хотя какая разница? Если Вересов врет, то перемещение просто не состоится — никакой, даже самый лучший в мире гипнотизер не в состоянии создать машину времени.
После перемещения на мою банковскую карту должен поступить аванс. Карту я отдала на сохранение Руфине. И пин-код ей сказала. Если эта история окажется правдой, то не известно, сумею ли я вернуться из Тодории. А никого, кроме Руфины, у меня нет.
Правда, когда-то был муж — мы поженились еще в университете. Мы оба считали, что это здорово, что у нас — одна профессия на двоих, общие интересы, общие цели. Мы оба хотели строить карьеры и поначалу поддерживали друг друга во всём. А потом он решил, что станет двигаться по карьерной лестнице быстрее, если будет свободен, и подал на развод. Надеялся, глупенький, что его начальница — директор крупной аудиторской фирмы — окажет ему протекцию, если он не будет обременен женой. Но в этом он просчитался.
Я не понимаю, почему я сейчас вспомнила о нём? Нанесенные предательством раны на сердце давно уже зажили. Наверно, мне всё-таки страшно — страшно от той авантюры, на которую я согласилась — вот и лезут в голову всякие глупости.