— Вы же знаете — в декретном отпуске...
— Ага, видите, ей повезло. Нашла отдушину. А я куда побегу?
Директор только этого и ждал.
— Ну вот и хорошо... Значит, вы согласны. А бежать никуда не придется, — и он записал в своем блокноте фамилию Миши, на которого все смотрели с сочувствием и облегчением.
— Поздравляю с повышением, — съязвил тогда Коля Силкин.
Сейчас Миша вспомнил весь этот нелепый разговор. Ему было неловко и даже совестно за то, что они, учителя, столько времени дурачились, а директор сидел, облокотившись на стол, подперев кулаками подбородок, и беспомощно смотрел на всех. Рыжеватые, с пролысиной волосы его, всегда одинаково уложенные, поблескивали в лучах слабого позднего солнца. Миша понял, что теперь — хочешь не хочешь — ему придется отвечать за ребят вдвойне — и как учителю, и как пионервожатому. И надо, не откладывая, составить план мероприятий, чтобы скорее вовлечь ребят в общественную работу и самому включиться.
«Вон сколько их... И все хотят жить интересно», — подумал Миша, подходя с Марфой Никандровной к школе, возле которой уже собралось много учеников. Было холодновато, поэтому ребята поеживались и толкали друг друга.
— Что, ребята, никак, холодно? — громко и весело спросила Марфа Никандровна.
— Холодно, холодно! — закричали все наперебой.
— Ну ничего, холодно — не оводно, — засмеялась она. — Будете хорошенько работать, так не простынете.
У крыльца она заметила Васю Синицына. Он стоял возле стены и смотрел, как ребята толкаются. Покрасневшие кулачонки он втянул в рукава просторного, видимо, одного из старших братьев, пиджака, и выпрастывал их попеременно только затем, чтобы смахнуть мокроту под носом.
— А ты чего, Василей, не помнешься с ребятами? — спросила Марфа Никандровна и вдруг увидела огромную дыру возле кармана. — Кто это у тебя экой лепетень-то выхватил?
— Пашка, — жалобно ответил Вася.
— Ох уж этот мне твой Пашка! — рассердилась Марфа Никандровна не на шутку. — Я вот ему, сотоненку, накостыляю. Никакой на него управы. Носится... Дружками своими облепился, как маслуха иголками. Все на нем горит... А ты, Василей, не переживай. Приходи ужотка ко мне, я тебя чаем с молоком напою и пинжак закропаю. Хорошую заплатку подберу и все устрою, все ушью. Пинжак-от, поди, еще Минькин?.. Минькин, вижу. И тебе, гляди-ко, его перепало носить. Экой ноской! Ну вот на полевой работе его и допалубишь.
Вася немного воспрял духом.
— Приходи, значит, Василей... Да вон и учителей сводил бы с оружьем. Давно уж тебя попросить думала. Больно им полесовать охота. Жучка моего возьмете. Уй, он в лес-то радехонек бежать, только ружье покажи. А ты места знаешь. Может, кого и подстрелите. Хорошо бы тетерю... Али зайца. Ой, понюхал бы заячьего душку. А ведь и ничего не принесете — так не беда. Хоть поудовольствуетесь... А я вас супом из свиньи-то и так накормлю.