- А зачем нам его сердце?- спросила Лиза - И что это такое? Сердце?
- Ой, как все запущено у вас! Доня, ты любишь своего мужа?
- Любишь, это как?
- Как тебе объяснить. Ну, это когда у тебя все внутри загорается, при виде его и тебе хочется ему хорошее делать и приятное. Когда ты ему все с радостью делаешь.
- Не знаю. Я всегда хочу ему приятно делать. Меня мама так воспитала, что мужу нужно делать хорошо, и он тебя не побьет, и баловать тебя будет, и платок новый купит, и сапожки новые!- я вздохнула и поняла, что они даже не знают, что такое любить.
- Хорошо, баловать ему нравится тебя?
- Ну, когда он стал моим мужем, он часто меня баловал, а теперь не балует.- Загрустила Доня.
- А когда он целует тебя, твое сердце замирает?
- Целует? Он не целует меня.
- Блин, как все сложно! Хорошо. А ребенка ты своего любишь? Глядя на ребенка, сердце твое замирает?
- Сердце, это что-то внутри? Душа?
- Да, да. Пускай будет душа! Она замирает?
- Да, я его балую, и кусочки вкусные даю. И целую, пока муж не видит, а то заругает меня.
- Вот это любовь. Ты испытываешь любовь к своему ребенку. И мужа можно так любить и самое главное, чтобы он тебя любил!
- Это как Никита тебя, любит?- спросила Сонька.
- Никита?- я даже подумать не могла, что он меня любит. Я вспомнила Никиту, вспомнила его глаза, руки, какое удовольствие я испытываю в его объятьях и почему- то заболело внутри от тоски по нему. Я поняла, что мне его не хватает, что я уже соскучилась по нему и хочу увидеть его глаза и смотреть на него и таять у него в руках.- Возможно, я как-то не думала, что он меня любит.
- Он очень хорошо к тебе относится, никто из мужиков в нашей деревни, так не относятся к свои женам. Даже муж Дони, хотя он ее не бьет и вторую жену не заводит.- Все на слова Соньки покачали головами. Я поняла насколько они несчастные, эти женщины. Ведь их, посуществу, никто не любит.
Мы возвращались с сенокоса, уставшие, но веселые. Я пела песню: « Ой, Мороз, Мороз! Не морозь меня! Не морозь меня, моего коня!» Сначала все на меня смотрели удивленно, потом бабоньки стали подпевать и ближе к деревни мы уже пели ее хором. Мне приходилось каждый раз ее начинать сначала. В деревни мы замолчали и веселые шли домой. Я еще издалека заметила платье Марьяны, она была рядом с кузнецом в кузне. Звона слышно не было, зато я увидела, как она стоит к нему лицом и гладит его по плечу. Он, молча, смотрел на нее. Во мне все поднялось волной!
- Вот сука! – отвязала платок, которым был ко мне привязан Мишутка, передала Соньке Мишутку, грабли Лизке и рванула в кузню.