Мотнув головой, она не выдержала:
— Нет, все, все, ши Тамино, отдайте кнут Феликсу и отойдите от меня подальше.
— Феликсу? — удивился Алиас, разглядывая розововолосую писательницу, которая даже зажмурилась от напряжения.
Она явно чувствовала себя неуютно, все внутренности уже свело от страха и глупости ситуации, а пальчики на ногах поджались.
— Да, Феликсу. И, милый, сними пиджак, подогни рукава рубашки и ворот расстегни.
— Значит, мне вы не доверяете?
Наверное, это должно было прозвучать обиженно, но у ши Тамино не вышло сыграть на жалости Виолетты.
— Да, я доверяю Феликсу, потому что он мой муж и единственный мужчина.
— Но он не садист, он не сможет полноценно войти в роль, — попытался возмутиться Тамино, с большой неохотой отдавая своему подчиненному любимый кнут.
— Вы же сами понимаете, что просто наговариваете на него. Феликс много лет назад доказал самой шиямате Желиане на что способен, если его попросить, — с усмешкой отозвалась Виолетта, ерзая на стуле. Все же неудобный он. И как тут говорить о возбуждении, если уже вся попа квадратная.
Воздух неожиданно прорезал свист кнута.
— Смотри на меня! — строгий приказ подстегнул женщину подчиниться.
Она распахнула глаза и замерла как кролик перед удавом. Вроде бы композиция не особо изменилась, но аура перестала быть угрожающей, наоборот, стала опасно будоражащей. Феликса укрывала тень, как до этого Алиаса, но делала она это столько влюбленно, что Виолетте впору ревновать. Очертания лица были обрисованы светлыми штрихами, и образ любимого лишь подстегивал воображение. Внутри женщины уже не просто все дрожало, а вибрировало от возбуждения, между ног разгоралось пламя. Как же он был хорош, такой строгий, холодный, и Виолетта даже забыла о кнуте, который неожиданно ожил, резко расплетаясь, и, как живой, взвился, хлестко рассекая воздух.
Виолетта вздрогнула и оцепенела в ужасе. Он же не собирался ее бить? Сердце заходилось в груди, болезненное ощущение браслетов на запястьях нагнетало обстановку беспомощности. Она должна его остановить, но горло перехватил спазм страха так, что между губ вырывался сиплый хрип.
Но этого было достаточно для Феликса, чтобы он отбросил кнут, опустился перед Виолеттой на колени, обхватил ее лицо ладонями и впился жадным поцелуем в губы.
— Тихо, тихо, маленькая, это я, твой Феликс. Все хорошо.
Он освободил руки жене, и та порывисто обняла его за шею.
— Я так испугалась, — прошептала она, зажмуриваясь сильнее.
— Все закончилось. Ты со мной.
— Ну и как? Вы почувствовали особенные эмоции, Виола? — тепло уточнил Алиас, поднимая с пола и скручивая кнут. Его взгляд искрился довольством и хитрыми искрами.