— Был крысой, крысой и помрёшь, — говорит дядя громко. Садится на водительское место, бросает сумку тяжёлую на соседнее кресло. И ко мне оборачивается. На губах улыбка играет, жуткая, страшная, лицо перепачкано в крови. Мне орать хочется от ужаса, но слова застревают в горле.
— Ну привет, Лизонька. Добегалась?
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ