«Вот выпендрежник!». «Утри ему нос!». «Он, конечно, противный, но что-то в нем есть…».
В нем действительно что-то есть. Наглость и нахальство, ощущение вседозволенности и власти. Петр куда больше похож с Иваном, чем я ожидала увидеть, только выглядит его более стильной версией: модная прическа с челкой на бок, пиджак с кожаными заплатами, дорогие коричневые ботинки. На той руке, которая до сих пор покоится возле моего уха, часы на стальном браслете тикают неприлично громко в сложившейся между нами тишине.
— Ну ладно, — в конце концов, Доронин отлепляется от стены с независимым видом и, насвистывая, идет на кухню. — Раз уж ты тут за хозяйку, угости-ка меня чайком. Сделаешь, милая?
Я иду покорно следом, закатывая глаза, но щедро наливаю крутую заварку, чуть разбавляя ее кипятком.
— Чифирек ведь, Анна Евгеньевна, — вглядываясь в чашку, протягивает Доронин.
— А что, уже потчевали, Петр Владимирович? — он хмыкает, накладывая три ложки сахара, и бренчит ложкой по керамическим стенкам, размешивая его.
— Ну, на каждое слово свой ответ, удивительно. Как будто и не в дурдоме лежала, — улыбка Петра становится шире, — а на курсы по язвительности ходила.
— Так ведь там и тренировалась в свободное-то время, — я усаживаюсь напротив, подпирая щеку ладонью. С одной стороны, братец Вани жутко меня раздражает, а с другой — беседа начинает приносить удовольствие одновременно с пониманием того, что он сейчас меня прощупывает на предмет слабости. — Пейте, пейте, пока не остыло, раз уж пришли. Заварки не жалко, Иван еще купит.
Завершив свой дзинькающий обряд, к чаю он не притрагивается, зато достает сигарету и притягивает к себе ближе пепельницу.
— А теперь серьезно. Какие у тебя планы на будущее?
— Тебя интересует именно они или что-то конкретное? Иван, например?
Он снова щурится, выдувая дым сквозь ноздри, и не торопится с ответом.
— Допустим, — спустя время произноси Петя. — Так что?
— Планы у меня идущие далеко вперед и тебя никоим образом не касающиеся. И Яны тоже. Она же с тобой работает?
— Со мной, — не отрицает Доронин — младший.
— На разведку послала или по собственной инициативе?
— Не тот человек Янка, чтобы впутывать в их личные дела посторонних.
— Только ты-то не посторонний, — картина рисуется предельно ясной, — нравится тебе жена брата, да? Красивая девушка, согласна.
Петя меняется в лице; я сбиваю с него спесь, но вместо нее приходит что-то темное, — я права, и ему это не нравится. Говорят, в основе всего лежат похоть и власть, и я понимаю, что сейчас оголяя правду, наживаю себе кровного врага, но не останавливаюсь. Уже не могу.