Небольшая площадка заставлена машинами; мы проходим мимо, следуя за парнем в форме. Стойкое ощущение дежавю и ужас от прошлых сцен заставляет меня притормозить, пропуская вперед Ваню.
Я с опозданием захожу внутрь, поднимая голову к куполу. Пожар и годы не щадят здание изнутри; полуразрушенная крыша скрывает суровый божественный облик, угадываемый по раскинутым в добром жесте рукам, — от лица же не остается ничего. Я отвлекаю себя мыслями о непокрытой платком голове, о том, что атеисту здесь не место; но по правде — не место здесь не только мне.
Оперативно-следственная бригада, уже знакомые лица, чьи черты я не смогу вспомнить по памяти, но увидев снова, сразу узнаю. Кто-то кивает и мне, здороваясь, будто я являюсь частью происходящего здесь.
— Иван Владимирович, там телевидение приехало, — виновато зовет тот же молодой парень Доронина.
- *лять, — матерится он, — не пускайте сюда никого.
— Они просят заявление официальное, — не сдается служивый.
— Я тебе, *лять, пресс-центр, что ли? — рявкает вдруг он, сразу возвращаясь в роль начальника, и подчиненный испаряется. Я отворачиваюсь.
— Иоаннъ Богослов, — произносит женский голос за спиной, пугая неожиданным появлением. Я оглядываюсь и вижу женщину, которая рассматривает роспись на дальней стене храма. — Святой Евангелист.
— Я не сильна в религии, — пожимаю плечами и отхожу в сторону.
— Я тоже, — она протягивает мне руку, крепко пожимая и внимательно следя. — Елена, а ты, должно быть, Аня?
Я киваю, пряча после рукопожатия ладони за спину. Она мне не нравится, — я вижу исследовательский интерес в ее натуре и примерно догадываюсь, кем является собеседница.
— Вы психолог, да?
— Можно и так назвать. Заграницей мою профессию именовали бы профайлером.
— Я не видела Вас в прошлый раз.
— Обычно я консультирую по телефону и не езжу на места преступлений, — Елена улыбается, несмотря на все творящееся вокруг; доброе лицо с лучиками-морщинками — женщина будто пытается втереться мне в доверие, расположить к себе.
— Почему же сейчас приехали? — кажется, и этот ответ я знаю, но жду, когда она произнесет сама, ощущая неожиданное волнение.
— Ради тебя, Аня. Ты не откажешься поработать немного со мной?
Я делаю шаг назад, ища за ее спиной Ивана. Мне хочется сбежать от этой доброй женщины, со всем милым образом и ласковым голосом.
«Нас засунут в клетку и начнут изучать!»
«Мы не хотим быть подопытными кроликами!»
«Беги от нее куда подальше!»
— Аня, все в порядке. Я занимаюсь своими делами, — она вскидывает руки в успокаивающем жесте и растворяется среди толпы людей, слишком правильная, чтобы быть искренней.