— Не уверена, что оно очень доброе. Не люблю, знаешь ли, когда заявляются без приглашения.
— Я думал, ты обрадуешься, — спокойно произнес Энран. — Мы так давно не виделись.
— Поверь, я ни капли не скучала! — заявила, подзывая кресло.
Оно перемещалось как дрессированное домашнее животное и я вечером знатно с ним развлеклась, каталась на нем и хохотала как дитя неразумное. Зато развеялась. И оно скрасило мое заключение на все сто.
— А я скучал.
— Не верю. Тебе, скорее всего, было не до того, — не поверила я.
— Да, ночью в ВАД было не до скуки. Один из преподавателей оказался жооргом, половина первого курса была заражена тем же вирусом, что был у тебя, лорд Цай так бесился, что едва не разрушил планету, еле успокоили.
— Ничего себе!
— Да, он весьма силен, потому, собственно, и управляет академией. Он один из немногих изначальных, кто в состоянии сдерживать силу других.
— А кто в состоянии сдержать его? Ты?
— Не-а, — ответил Энран и откусил бутерброд, с наслаждением его прожевал и лишь затем продолжил: — у нас с ним, э, как бы так тебе понятнее… В общем, его может остановить лишь он сам, поскольку у него своеобразная звезда.
— Своеобразная звезда?
— Да. Она очень яркая и сильная и до сих пор не уравновешена женщиной. Сейчас его может остановить только приказ и его собственная система ценностей.
— То есть, ты хочешь сказать, что каждый сильный изначальный — это своеобразная сверхновая, которая в любой момент может уничтожить все кругом?
Я задала вопрос, не скрывая ужаса. А вот ответили мне без каких-либо эмоций.
— Так и есть. Ты думаешь, просто так изначальных прозвали чудовищами? На заре развития расы, когда наши предки могли испытывать яркие, почти не контролируемые эмоции, чего только не было. Империя формировалась из крови и космического мусора, оставшегося от противников, а иногда — и просто от взбесившихся изначальных.
— Звучит, — я сглотнула горькую слюну, — жутко.
— Жутко, да. Но эволюция и законы мироздания стремятся к равновесию, так что со временем наша раса стала невозмутимой и спокойной.
— Что-то я не заметила в вас ни того, ни другого, — ответила я и присоединилась к завтраку.
Да и что мне оставалось делать? Этого наглеца все равно не выгнать. А он так аппетитно ел! И меню, надо сказать, во дворце было слишком соблазнительным. Ни одна сила воли и диета не выдержат
— Ничто человеческое нам не чуждо, — философски заметил мужчина. — Только обычно мы все держим под контролем.
— Тебе, однако, этот контроль отказывает регулярно, — припомнила я некоторые события из нашего общего прошлого.