Дальше мы шли с Верой молча. И я уже видела темные макушки тополей, видневшихся над садом, со стороны которого мы подходили к дому. Кто другой и не понял бы, что это они, подумал бы: это все деревья сада. А я знала точно и шла на них, как на маяк.
Вот будто и приблизились к нам дальние страны: Гомель, Горловка, терриконы. Новые ребята. Как было бы хорошо, если б не война! А ведь это все война. Беда. Горе. Бомбы. Если б не это, не приехали бы в нашу даль Вера и Петька. Хорошие ребята. Только Вера немного надоедает со своими хлопцами. Странная. Но это тоже, наверное, от войны и от той бомбежки?
Мы вошли в сад, и тополя пропали за поднявшимися вершинами деревьев.
Вера вдруг сказала:
— Знаешь, сколько мы до вас ехали! То поезд, то в Москве чего-то ждали, а от Москвы еще больше! Снова поезд, потом пароход, потом машиной, потом на лошадках, ой-ё-ёй! «Мама, — кажу, — чи мы не на Дальний Восток едем?» А мама говорит: «Какой тебе Дальний Восток? Дальний Восток — это край нашей земли, а тут тебе самая серединка!».
Мы вышли из сада. И тополя шагнули нам навстречу. И дом глянул всеми своими окнами.
Конец