Во время одного из визитов Линда заметила:
— Когда Бу кладет голову на колени сестры Джин или тычется носом ей в руку, у нее на лице появляется изумительно красивая улыбка, которую больше ничто не способно вызвать. Это так прекрасно — видеть ее счастливой. Когда мы спрашиваем у нее, нравится ли ей общаться с собакой, она кивает и позволяет нам помочь ей обнять Бу.
Печальная ирония заключалась в том, что всего несколькими годами ранее именно сестра Джин в качестве директора дома для престарелых сделала в этом направлении первые шаги, заведя кошек, кроликов и птиц для того, чтобы радовать и утешать обитательниц пансионата. Была высшая справедливость в том, что ее собственные новшества теперь работали на ее благо, хотя мы пошли еще дальше, приведя к сестрам собак.
Сестра Джин была не единственной монахиней, на кого Бу оказал благотворное влияние. Была еще сестра Элеонора. Хотя ей часто не удавалось даже встать с постели, в дни посещений она рвалась присоединиться к двум с лишним десяткам сестер, ожидающих появления Бу в просторной общей комнате. Сестра Элеонора вела его гулять по коридору, а затем просила, чтобы ее подвели к дивану, где она отдыхала после столь необходимых ей минут активности. Так она и сидела до конца посещения, наблюдая за Бу или листая фотоальбом, который я наполнила забавными снимками Бу с Данте, Аттикусом и кошками.
Сестра Энн Элиза продолжала петь о приходящих к ним в гости собаках. Теперь, после длительной практики, ей без труда удавалось вплести в тексты песен имя Бу. Однажды, когда ее здоровье начало ухудшаться, она вцепилась в поводок Бу, как только я сказала, что нам надо пообщаться с другими сестрами. Она настолько не хотела его отпускать, что отвесила мне несколько увесистых тумаков. Мне на выручку пришла Линда, объяснив сестре Энн Элизе, что Бу еще к ней подойдет. Но та все равно не хотела расставаться с Бу. Она умерла, не дождавшись нашего следующего визита, и я все спрашиваю себя, возможно, она каким-то образом знала, что видит любимца в последний раз.
Милый и обаятельный Бу сумел обезоружить даже сестру Дороти, всю жизнь боявшуюся собак. Он настолько ее очаровал, что ей захотелось прогуливаться с ним, гладить его и угощать всякими вкусностями. Гуляя с Бу по коридору, сестра Дороти потчевала его историями о соседских собаках, испугавших ее, когда она была ребенком.
— Это была большая и страшная коричневая собака, совершенно не похожая на тебя, — рассказывала она.
Но полностью свой страх перед собаками старушка так и не преодолела. Всякий раз, угощая Бу, она взвизгивала от испуга и восторга, как только он касался носом ее раскрытой ладони. Она роняла угощение на пол прежде, чем он успевал его взять, и Бу в растерянности нюхал воздух, не понимая, куда подевалось лакомство. Впрочем, запах помогал ему найти потерю на полу. Он радостно заглатывал угощение, а сестра Дороти снова принималась за свои истории.