Мы уже начали работать над командами «Сидеть!», «Лежать!», «Жди!», учиться ходить на поводке и осваивать некоторые другие навыки. Бу был не самым способным учеником в том, что касалось гигиены, — над приобретением этой привычки мы все еще продолжали трудиться. Но — когда мы работали вдвоем — он как будто понимал, что означает «Сидеть!», «Лежать!» и «Жди!». Впрочем, если во время занятия рядом с нами оказывались Данте или Аттикус, я как будто исчезала из его поля зрения. В конце января 2001 года Бу выглядел понятливой и общительной собакой, хотя его внимание легко рассеивалось, а проситься на улицу, чтобы сходить в туалет, он до сих пор не научился. Я с нетерпением ожидала, когда Бу начнет посещать занятия и учиться тому, что позволит ему в дальнейшем помогать Чаку. Это также предоставило бы нам возможность осваивать фундаментальные навыки и принципы общения за пределами нашего дома, в чем и нуждался Бу.
Все это было бы именно так, если бы я смогла доставить Бу на занятия в хорошем расположении духа. Он любил работать, но ненавидел мой грузовик. Это была старая модель, в которой скорости переключались вручную. Когда я разгонялась до сорока миль в час и выше, в кабине поднимался загадочный ветер, а коробка скоростей при переключении издавала странные звуки. Если честно, я поражалась всякий раз, когда грузовичку удавалось пройти техосмотр. У Бу в этом «чудовище» было лишь две возможности: ехать на полу (ближе к странным звукам, чего он терпеть не мог) или на сиденье рядом со мной (ближе к загадочному ветру, который он также ненавидел). И тот, и другой вариант обеспечивал мне наличие перепуганной собачонки, мечущейся по кабине и всеми доступными способами демонстрирующей, как ей страшно.
Каждый раз, когда мы отправлялись на занятия, я утешала себя надеждой, что именно на этой неделе мой пес полюбит и грузовик, и тренировки. Я надеялась, что вот сейчас он начнет учиться быстро и радостно, осваивая навыки, необходимые ему, чтобы помочь Чаку. Но каждую неделю Бу, поскуливая, метался по крошечной кабине на протяжении всех сорока пяти минут поездки. Я ему даже пела (многие собаки любят музыку, а Бу был большим поклонником группы «АББА»).
— Water-Boo… — пела я вместо привычного «Waterloo».
Я всячески пыталась его развеселить и умоляла его волшебным образом утихомириться, надеясь, что он все-таки поймет важность своей будущей работы.
Однажды я исполнила ему уже половину какой-то песни, как вдруг поняла, что эти занятия угрожают лишить нас обоих жизни. Выезд на оживленное четырехполосное шоссе всегда приводил к тому, что Бу по руке взбирался мне на голову, стараясь любым способом дистанцироваться от пугающе громких огромных железок, грозящих налететь на страшную металлическую коробку, в которую заточили его самого. К тому времени, как мы подъезжали к школе, Бу был вне себя от переживаний, впрочем, как и я.