– Нет, мне прекрасно! Просто лучше не бывает! И какое право ты имеешь осуждать его? Ты – сам такой же ублюдок.
– Это какой «такой же»? – возмутился Глеб. – Я никому не изменял.
– Да, ты только попользовался чужой изменой. И не говори мне, что тебя силой заставили. Все вы, мужики, одинаковы.
– Эта фраза так же тупа, как и «все бабы дуры». Я считал тебя умнее. Думал, что ты уже давно все поняла про своего Максика.
– Что поняла?
– Все… Ты же сама хотела сбыть его… Отдать в добрые руки.
Еще не договорив, Глеб понял, что проговорился. Это было плохо. Хуже того – ужасно! Корбус помолчала, осознавая сказанное, и вдруг сорвалась на высокий, с визгливыми нотами, крик:
– Что?! А ты откуда знаешь, что я хотела?! Кто тебе сказал?!
Значит, в СМС-диалоге с Гершвин речь шла именно о Максике. Значит, Корбус уже готова с ним расстаться…
– Ублюдок, ты читаешь мою переписку! – догадалась Саша.
– Прости, – с губ само собой слетело детское извинение, и Глеб едва не прибавил вторую часть заученной формулы: «я больше так не буду».
– Прости? Просто «прости» и все?! Как ты мог, придурок?! Как ты посмел влезть в мою частную жизнь?!
– Так же, как и ты в мою.
– Черта с два! Совсем не так! Ты был для меня случайным объектом в толпе. Я не следила за тобой. А ты, урод, копал именно под меня.
– Но ты причинила мне вред.
– Какой? – в голосе Саши внезапно прозвучал испуг. – Что, муж твоей дамы все про вас узнал? Он ее избил?
– Нет, ничего он не узнал, – вынужден был признаться Глеб.
– Тогда какого черта ты гонишь о каком-то вреде? – снова взвилась Корбус. – Выставка закрылась, все кончилось. Но только не для тебя, злопамятный ублюдок! Ведь так? Ты будешь мстить мне всю оставшуюся жизнь.
– Не буду. Обещаю.
– Так я тебе и поверила! Значит, ты влез в мою почту, в телефон… Придурок! Я подам на тебя заявление. В полицию.
– В полицию? – засмеялся Гордин. Он вспомнил такой же разговор. Только авторы реплик зеркально поменялись местами. – Ты в какой стране живешь, идиотка? Ты сильно повеселишь ментов своим заявлением!
– Это почему же?
– У тебя нет никаких доказательств. А у них – никаких шансов эти доказательства добыть. Раскрытие киберпреступлений – не самая сильная сторона нашей доблестной полиции. Все, тупик. А я скажу, что ты меня оговариваешь на почве личной ненависти.
– Значит, ты сам признаешь, что совершил преступление?
– Только не жди, что я, как какой-нибудь Раскольников, побегу каяться!
– Я бы убила тебя, придурок!
– А вот это фраза может считаться угрозой. Не боишься, что я записываю разговор?
– Такая подлость вполне в твоем стиле. У тебя, кстати, ручка не болит? Не нарывает?