— Завтра же Элу к бабушке отправлю на выходные, а тебя загребу к себе в постель на всю ночь, — обещает слишком заманчиво, а я прикрываю глаза и сжимаю ладошкой его руку, которая вновь скользит по внутренней части моей ноги, выше, к трусикам.
Он говорит так, что жар заполняет меня всю, мне сложно дышать. Сложно прекратить эту пытку, сложно распахнуть дверь автомобиля и вырваться наружу, отдышаться и прийти в себя.
— Я не уверена, что у нас получится, у меня же Алька, Котов, который будет дотошно выбивать из меня признания, куда и с кем умчалась, почему без Алины.
Макс как-то обреченно выдыхает, вижу, что ему тоже не нравится подобный расклад.
— Я пойду, но обещаю подумать, как нам лучше встретиться.
Раевский согласно машет головой, а губами уже ищет мои губы.
— И зачем ты бередишь мне душу? — Шепчу, едва оторвав его от своих губ.
— Думаешь, мне легче?
— Нисколечко, — улыбаюсь, делая с ним такой же контрольный выстрел, чтобы и он чувствовал какое же состояние, как и я.
Моя ладошка настойчиво скользит по его бедру, пробирается к бугру в штанах, пальчики игриво царапают ему ткань. Слышу его сбивчивое дыхание, Макс прикрыл глаза, замолчал. Вижу, как двигается его грудная клетка, как левой рукой сжимает руль.
— Сладких снов, Максим Викторович.
— Карташова, завтра же накажу, — грозно рычит Макс и шлепает меня по заднице, я смеюсь и вылетаю из автомобиля, как пробка из под шампанского.
Улыбается, смотрит слишком дерзким взглядом, потирая подбородок.
— Я тебя предупредил, готовься.
Знал бы он, как увлажнились мои трусики в тысячный раз за этот вечер. Его легкая пошлинка меня возбуждала, рождая внутри желание, смешанное с похотью.
Домой подниматься не спешу, я минут десять сижу на лавочке, пытаясь унять учащенное дыхание. Пытаюсь рассмотреть в зеркальце свое лицо. Мне лучше не попадаться отцу на глаза. Да и Альку лучше не видеть. Нужно срочно запереться в ванной и постараться критически рассмотреть себя.
Вхожу в квартиру практически на носочках. Тихо. Вкусно пахнет едой, а я очень проголодалась. Мне фантастическим образом удается запереться в ванной, в последнюю секунду я хлопнула дверью, когда дверь спальни отца скрипнула.
— Ева, всё нормально?
— Да, папуль, не переживай, все живы и здоровы.
— Надеюсь, седины на висках Раевского не прибавилось.
Я подавляю смех. На счет седины не знаю, а вот то, что он этой ночью будет думать только обо мне, радует.
— Выживет, он крепкий, да и не такой уж старый.
— Как посмотреть, все мы пытаемся продлить молодость, но от старости не убежать.
— Пап, что за хандра, — я едва не высовываю голову из двери, но вовремя себя одергиваю, я выгляжу взъерошенной, и не факт, что Макс не наставил на мне кучу засосов.