Слуге это явно не понравилось. Но, видимо, ситуация была слишком опасной, чтобы тратить время на выяснение, и он кивком приказал следовать за ним.
Шли довольно быстро, под ногами поскрипывал ковер, но Эмили успела рассмотреть картины на стенах с изображением лесов, расписные вазы на тумбах и витиеватые подсвечники, которые крепятся прямо к стенам и наполняют коридор желтоватым светом.
Никогда прежде Эмили не видела такой роскоши, хотя, если верить все тем же «Легендам старого Обода», у королей и принцев такие замки, что дом бургомистра покажется рядом с ними сараем.
И все же несмотря на всю опасность ситуации, она не могла не восхититься.
- Вам сюда, - проговорил слуга, обращаясь явно к дяде и намеренно игнорируя Эмили
Он указал на небольшую дверь справа от прохода, а Эмили подумала. Что слуга, вероятно, относится к тем замшелым ханжам, которые скучают по временам женского бесправия.
- Девушка войти не может, - предупредил он, глядя на Эмили как-то искоса.
- Да-да, - отозвался дядя поспешно. – Мы в курсе. Эмили, милая, присядь здесь. Никуда не уходи. Если и есть сейчас в этом городе безопасное место, то оно должно быть похоже на дом бургомистра.
Эмили сдержанно кивнула и одарила слугу улыбкой, делая вид, что не заметила его издевательского тона. Тот сдержанно поклонился и направился куда-то в глубь коридора, скрывшись в темноте через несколько секунд.
- Ты все поняла? Эмили? – снова начал с тревогой дядя.
Но она его остановила и сказала:
- Не стоит так беспокоиться. Иди на собрание, иначе пропустишь самое важное.
Дяде явно не нравилась вся эта затея с собранием, не нравилось оставлять племянницу одну и не нравилось терять время, когда нужно собираться и уносить ноги повыше в холмы Милиот.
Сделав глубокий вдох, он толкнул дверь и вошел. Но, видимо, из-за нервов, слишком плохо ее закрыл, и Эмили, обнаружив щель, прижалась к ней, стараясь охватить взглядом всё.
Комната, куда вошел дядя, оказалась большой и окутанной полумраком. Даже свечи по стенам не могли полностью его рассеять. Стены зачем-то завешаны бордовыми занавесками, хотя даже намека на окна не наблюдалось. Лишь свечи на витиеватых канделябрах.
В середине стол, обитый красной парчой, за ним человек сто не меньше, а во главе бургомистр – мужчина с седыми волосами и щеками, как у шарпея. Он смотрит на всех строго, золотистые пуговицы на камзоле блестят в свете свечей, и Эмили подумала, что за эти пуговицы можно было бы на год запастись дровами.
Бургомистр покосился на дядю строго, словно не доволен опозданием, но не собирается тратить время на нравоучения в такой момент.