Положил бинты в ящик комода, капу — в спортивную сумку, чтобы не забыть опробовать в деле на ближайшем бое, вбил гвозди в стену спальни для новых фотографий и торопливо развесил их. Открыл книгу и начал читать.
Этот текст отличался от того, другого. Манера повествования явно принадлежала Машке, и я задался вопросом — как ей удалось написать две, настолько разных книги?
Чем больше я читал, тем больше понимал, что поторопился с выводами. Что-то происходило с ней, с нами. Пугающее её. Ещё тогда. Я упустил это. Пропустил. Не заметил. Она писала, что нуждалась в моём внимании и в то же время боялась, что я действительно увижу, что с ней что-то происходит. Эх, Маша, Маша! Почему нельзя было написать более понятно? Прямо как есть? В какой-то степени, мой подарок казался её дневником, полным тайных сигналов, но я не был долбанной Нэнси Дрю! В её витиеватых предложениях было слишком много загадок.
Текст обрывался на фразе: «Больше всего я хочу поделиться с тобой своей радостью, в надежде разделить счастье на двоих, но обстоятельства вынуждают меня скрывать от тебя неминуемые последствия нашей любви. Я хочу, чтобы однажды, если на то будет милость Господа, ты простил меня за то, кто я есть, а не за то, кем я буду. Я хочу, чтобы твоё решение было искренне продиктовано твоим сердцем, а не разумом. Надеюсь, что тебе просто понадобится чуть больше времени. Времени, которое я оставила для тебя. Всё своё время, если быть точнее. С любовью, твоя Маша».
Видимо, за долгие годы в боксе мне основательно отбили голову, поскольку я не понимал половину написанного. Странные метафоры и пространственные объяснения не желали расшифровываться. Я только чувствовал, что Машка намекала мне, что находилась в опасности и боялась происходящего. Или я ошибался?
А последние предложения вообще выбивались за рамки её монолога. Я крутил их и так, и этак, но у меня выходило только одно…
Одна из рамок, что я повесил на стену, внезапно упала, разлетаясь на части и отвлекая меня от дум. Недостаточно подцепил гвоздь крючком, поторопился. Я подошёл и начал собирать разрозненные части, соединяя их в общую конструкцию. К внутренней стороне нашей совместной фотографии на тонкую полоску клейкой ленты был приклеен чёрно-белый снимок УЗИ.
Я тяжело сглотнул.
«16 декабря. Пациент Ромашина М.А. Полных лет: 24. Диагноз: Беременность 8 недель», — было напечатано в углу. А в самом центре — небольшая закорючка, больше похожая на маленькую рыбку, чем на человечка.
Наш ребёнок.
Последняя загадка из книги отгадана. Вот оно — «неминуемое последствие нашей любви». Но впереди ещё столько не отгаданных!