Чудом стало и то, что после этого дня Влад быстро пошёл на поправку. Всего через полторы недели мы забрали его домой. Теперь выражение «Он — боец», как нельзя лучше описывала этого парня. Он бодро скакал на костылях по квартире и собирался в скором времени вернуться к тренировкам.
Я взяла с него обещание при всей семье, что он больше никогда не вернётся на подпольный ринг. Что бы ни произошло! И он дал нам всем слово.
Через месяц после боя он взвыл от воздержания, и я сжалилась над парнем.
— Это наш новый первый раз, — рассмеялся он, рассматривая с жадностью моё тело.
Его злила невозможность двигаться в привычном ритме, но мы справились. Эта ночь была более чувственной, чем предыдущие. Осознание, как близко он стоял на краю могилы, заставляло меня быть медленной до невозможности, и он отчаянно впивался в мои губы в надежде сорвать долгожданное освобождение, чтобы начать всё сначала.
К концу октября гипс всё ещё не сняли, но Влад научился обходиться тростью. Мы много гуляли, удивляясь ранним заморозкам, пили обжигающий чай в парке у дома, сидя на лавке под пледом, и целовались. Много. Постоянно.
Тем утром я вышла из спальни. Он стоял у окна. Я подошла и обняла его со спины, целуя лопатку.
— Смотри, родная, первый снег, — прошептал он.
Мои внутренности скрутило от ужаса. У моего счастья истекал срок годности, и осталось ему всего два месяца. Так и стояла, прижавшись к его спине, вдыхая запах его кожи, пытаясь запомнить, чтобы и через много лет, закрыв глаза, суметь очутиться в этом моменте.
— Влад, — прошептала я сквозь слёзы, — я люблю тебя.
— И люблю тебя, родная!
В ту ночь он рассказал мне всё, что чувствовал, находясь без сознания, чувствовал меня, чувствовал, как я страдаю и что смог выйти только на мой голос. Я рыдала от охватывающей меня паники, что скоро наша связь прервётся, и я потеряю его. Влад покрывал поцелуями моё лицо и шептал, что всё позади. Если бы он знал!
К концу ноября я практически перестала есть и спать. Просто не могла. Я была истощена физически и морально. Владу сняли гипс, и начались изнуряющие физиопроцедуры. Он уже хотел бегать, но всё ещё еле ходил. Он перетруждал ногу нагрузками и падал без сил, но вставал и продолжал идти к цели. В отличии от меня.
Я болела. Вся. Не было ни одной клетки в моём теле, что не испытывала бы боли. Я мучилась от головных болей и головокружений. Меня рвало даже от воды. Чтобы успокоить Влада, я выдумала кишечный грипп, что ходил у нас в офисе. Но это всё был невроз.
По ночам я выскальзывала из постели Влада, который засыпал сразу после занятий любовью, изнурённый ласками и ежедневными тренировками мышц, прокрадывалась с ноутбуком на кухню и открывала почту.