Я аккуратно обработала раны антисептиком, стараясь сделать это быстро и максимально безболезненно. Дальше наступил самый неприятный момент.
- Терпи, - коротко предупредила и щедро плеснула из флакона на самый глубокий порез на шее и спине.
Антон сдавленно зашипел от боли, машинально стиснув мое колено рукой. Я поморщилась, но не стала заострять на этом внимание, и подула несколько раз на раны, стараясь облегчить жжение. Я часто обрабатывала мелкие порезы сестренке, осталась такая привычка. Выждав несколько секунд, сбрызнула порез на голове, вызвав на этот раз у парня только прерывистый вздох. Не удержалась и мягко погладила его по рыжим волосам. Через несколько минут на месте глубоких порезов розовели аккуратные шрамы. Пару дней покоя и заживление будет окончательным.
- Антон! Антооон? – протянула я, заставляя парня посмотреть на меня.
- Что? – в его взгляде еще плескалась боль, но выражение было вполне осмысленным.
- Отпусти меня, пожалуйста.
Парень с неохотой выпустил мою ногу и аккуратно пошевелил плечами – судя по всему, боли практически уже не было.
- Спасибо тебе большое, Рада. Теперь я точно знаю, что под маской гордой и неприступной ведьмы скрывается очень заботливая и нежная девушка.
- Это тебе спасибо, - сдавленно произнесла я, отходя к столу и упаковывая все обратно, на этот раз мучительно краснея от слов парня. Нежной меня уже очень давно не называли, - за то, что я не осталась лежать там под трубами. Думаю, это самое малое, чем я могу тебя отблагодарить.
- Знаешь, я мало кому об этом рассказывал, но… - Антон встал и подошел ко мне вплотную, заставив посмотреть ему в лицо, - я ведь вырос в детдоме…и был при этом довольно упрям, непослушен, постоянно влезал в какие-то драки и разборки. В общем, особой любовью среди воспитателей я не пользовался, а уж о предложении усыновления в хорошую семью даже и речи не шло… и ты не представляешь, как приятна такая забота, когда кто-то просто может подуть на ранку, чтобы она не болела. Спасибо тебе за это…
Он взял мою ладонь и поднес к губам, мягко целуя и не отводя взгляда. А я с ужасом понимала, что крепкая броня внутри начинает трескаться и осыпаться под ростками симпатии к парню. Напоминая о давно забытых чувствах и эмоциях, делая меня слабее и сильнее одновременно.
Образ маленького рыжеволосого мальчугана, который настолько одинок, что его даже некому погладить по голове, вызывал в душе смесь недоумения, острого сочувствия и желания защитить. Я тряхнула головой, пытаясь унять этот раздрай, и мягко отняла руку. Антон не удерживал меня, присев обратно на стул. Видимо сам поразился своей выходке.