— Успокоилась?
Она кивнула.
— Ром, я в норме.
— И что делать будешь? — я имел в виду Ваню.
— Жить, Ромка, жить. Другого не дано. Ты не переживай, я уже сказала, что за Ваней бегать не буду. Хотя я и не бегала вовсе, а подошла к нему после нашего поцелуя, хотела поговорить. А он… — тяжкий вздох. — Он наотмашь бил обидными словами, каждое что клинок в сердце. Так гадко я никогда себя не чувствовала. Поправка, — горько усмехнулась она, — сегодня. Я ведь всего лишь спасти его хотела, ни на что не претендуя, не навязывая свои чувства. А он сделал иные выводы, это ж надо было ему сказать: прохода не даю, жизнь в ад превратила! Да, я его люблю. Да, мне очень больно. Но это не означает, что я собиралась навязываться. Его ненависть и презрение убивают. Но я справлюсь.
— И заставишь его бегать за собой?
— Нет, Ром, у него был шанс, он его упустил. Сегодня я для него умерла.
— Не стоит так категорично. Всё наладится.
— Не нужны мне ложные надежды, от них только хуже. А насчёт умерла… Я имела в виду, что не смогу с ним общаться как прежде, да я вообще не смогу… Сведу наше общение к минимуму, мазохизмом не страдаю. Ты не думай, я его не виню, ведь сердцу-то не прикажешь. Это только моя проблема, его не стоит впутывать. А то что больно делал словами, так это он пытался уничтожить мои чувству к нему. Понимаю и не осуждаю. Ладно, пора возвращаться.
Мы поднялись с бревна и не спеша направились к коттеджному посёлку, стоило войти на территорию, наткнулись на виновника слёз звёздочки.
— Мир, — делает он шаг к нам навстречу, — нужно поговорить.
Она выставляет руки вперёд, останавливая его:
— Вань, ты не переживай, больше я тебя не потревожу. Ты захотел, чтобы я держалась от тебя подальше — услышала.
— Мир, я тебя обидел, был неправ. Давай забудем всё.
— Хорошо, забыли. А я обещаю, что больше не буду делать попыток тебя спасать. Живи как хочешь, меня это больше не касается. — Она перевела взгляд на меня. — Ром, спасибо.
Она развернулась и только сделала шаг, как…
— И всё же ты обиделась…
Она вновь повернулась к нему:
— Ошибаешься, в моём сердце нет обиды. Но и как раньше мы не сможем общаться. Я не смогу. Прости.
Она больше ничего ему не сказала и ушла, не оглядываясь.
— Она явно что-то задумала, — не поверил он ей.
— Она уже это сделала — вычеркнула тебя из жизни. — Ваня с недоумением посмотрел на меня, словно не веря в услышанное. Я решил его добить — заслужил: — Если точнее, мне она говорила так: я для него умерла. Так более понятно?
— Вполне. Это к лучшему.
— Было бы лучше, если бы ты её не целовал! — сорвался я.