Дальше речь о каком-то наследстве. Но я не очень понимаю.
Когда я собираюсь в третий раз перечитать письмо, заходит Рустам. Садится за стол.
— Прочитала?
Киваю.
— Вопросы?
Да, у меня один сплошной вопрос в голове.
— Там про какое-то наследство…
— Молодец, — ухмыляется Рустам. — Выцепила главное. Твой отец был акционером одной из крупнейшей компании в стране и завещал свои акции своим детям: тебе и сыну.
— У меня есть брат? — радостно вскрикиваю я.
Рустам удивленно смотрит на меня.
— Есть. Но я бы на твоем месте так не радовался.
— Почему?
— Это все потом. Неважно. Значит так, Анастасия…
— Ты меня теперь так называть будешь? — я опять перебиваю его, наслаждаясь реакцией, и добавляю, усмехаясь: — А мне тебя как называть? Дядя Рустам?
Маленькая сучка. Отшлепать бы тебя как следует за твой поганный язык.
Так все, Рустам, успокойся.
Пристально рассматриваю Настю. За окном уже стемнело и лишь свет уличного фонаря проникает в кабинет. Она сидит в кресле напротив, закинув нога на ногу.
Слишком мало прошло времени. Я еще помню, как раздвигал эти коленки и как заламывал эти худенькие ручки. И рот этот на своем члене отлично помню.
Совсем ненужное возбуждение накатывает волной. Прогоняю прочь. Я не могу повторить все это еще раз. Теперь не могу. Я дал слово. Но, сука, как же хочется схватить ее за волосы и заставить шептать ее это «дядя Рустам».
Смотрю в наглые глаза. Она же, наверняка, сейчас думает, что задевает меня. Мстит по-своему. Глупая девочка. Тебе меня не спровоцировать. Ты для меня — всего лишь дочь друга, которую я пока буду опекать. И все.
Выдать ее замуж, может, побыстрее? Сбагрить с рук. Чтобы отпустило. Самое сладкое все равно досталось мне. Муженек будет довольствоваться объедками. Усмехаюсь этой своей мысли.
Так, все. Вернемся к делу.
— Меня ты будешь называть Рустам Каримович. И обращаться на «Вы». Это понятно?
Фыркает, вздернув нос.
— Анастасия, — стараюсь говорить спокойно, — давай договоримся. Я исполняю волю твоего отца. Ты меня будешь слушаться. И тогда мы расстанемся на хорошей ноте, когда тебе исполнится двадцать один год. Ну, или когда ты выйдешь замуж.
— А если не буду слушаться? — спрашивает, пристально глядя мне в глаза.
— А не будешь слушаться, в моих руках сделать так, что ты вернешься в клининговую компанию и просто забудешь об этом письме, о наследстве и всем остальном, — говорю уже жестче. Она начинает меня выводить.
— Ну, этого я не боюсь, — продолжает дерзить она. — Я думала…
— Я за тебя буду думать в ближайшие пару лет, — резко обрываю ее.
Настя закусывает губу. Похоже, понимает, наконец, что выходит за все рамки.