Представила, что оно затухает, ничего. Представила ещё раз, снова мимо. Перевела умоляющий взгляд на Райни, сидит, ухмыляется.
— И что теперь делать? — спросила у старушки.
— Придётся теперь тебе так походить, — со смехом в голосе, проговорила она. — Только ни к чему не подноси руку, договорились? Дом-то у меня один, а пальцев у тебя много, не дай всевышний подожжёшь чего.
— А кушать мне как? — спросила о наболевшем.
Вот, правда, я же кушать хочу, а тут такое.
— Ну… ложку-то ты правой рукой держишь, а горит сейчас — левая.
И то верно. Ну что ж, делать нечего. Села за стол и руку поверх подняла.
— А может, свет погасим? — предложил Ривен и усмехнулся. Беззлобно, но моську ему начистить мне ой как захотелось. Романтик хренов.
Герг и Райни посмотрели на него недоумённо, перевели взгляд на меня, потом снова на Ривена, задумались ненадолго…
— А давай! — согласился Герг.
И Райни, недолго думая, погасила свет.
Красота! Живой, мать его, подсвечник!
— Райни, а у тебя случайно бутылочки вина не завалялось? — проговорил довольный кузнец.
— Я вот не поняла, у вас тут сейчас что, свидание намечается? — спросила, удивлённо выпучив глаза.
— Вот даже не дашь нам молодость вспомнить, — покачал головой мужчина. — Ну и молодёжь пошла.
Райни только посмеялась и принялась за еду.
Пока мы ели, я постоянно поглядывала на огонь. Он как и прежде горел яркими желтоватыми лучиками. Вот только не пойму, а спать мне что, тоже с огнём в руках ложиться придётся? Этот вопрос я и задала хозяйке дома.
— Ну почему же? Я тебе специальные перчатки дам, они его и погасят, — промокая губы, проговорила она.
— То есть, вы просто всё это время потешались надо мной, так? — сузив глаза, тихо спросила я. — Вы могли мне сразу дать, эти чёртовы перчатки, но решили просто посмеяться?
Гнев постепенно стал набирать обороты и пламя, словно чувствуя, так же постепенно стало увеличиваться.
— Успокойся! — жёстко проговорила Райни. — Если сразу не дала, значит, на то были свои причины.
— Да какие тут могут быть причины? — вспылила я, и пламя взметнулось чуть не до самого потолка.
— Ника, усмири свой гнев, — уже тише, но не менее жёстко сказала старушка. — Если бы ты сразу смогла погасить огонь, то просто этот дар ушёл бы и всё. А он не хочет уходить, понимаешь? Сама посмотри, как огонь ластится к тебе. Он тебя чувствует. Чувствует твоё настроение, твои эмоции. И я могла его насильно погасить, надев эти перчатки, но что из этого бы вышло?
Она смотрела на меня без тени улыбки. Просто констатировала факт и всё.
— Я только дала этой стихии шанс прижиться в тебе. Ей, как и тебе, нужно было время.