- Еще и негостеприимная.
Это был предел. Наиле казалось, что у нее сейчас дым повалит из ушей.
- Ты...! Вы! - подступила она к нему, сжимая кулаки. - Саха Мехидарович, вы...!
А он открыл коробку, вытащил оттуда первое попавшееся под руку пирожное и стал жевать, откинувшись на стул.
- Ум? Я слушаю.
У нее просто слова все членораздельные исчезли, остались одни пунктиры и нецензурные многоточия. Так и замерла, показывая рукой на дверь.
- Хочешь? Нет? - проговорил он, отправляя в рот половину пирожного и потянулся за новым. - Не знаю как ты, а я не завтракал.
Потом глянул на мусорное ведро.
- Кстати, что это было?
- Мой завтрак! - рявкнула она заглядывая в ведро.
- Ммм? - состроил он брови домиком и страдальчески вздохнул: - Еще и не умеешь готовить...
- Я УМЕЮ ГОТОВИТЬ! - не выдержала Наиля. - А ты...
- Я тоже ужасно рад тебя видеть, - сверкнул он белозубой улыбкой.
Потянулся за следующим пирожным и с невинным видом спросил:
- Будешь? М? Ну, как знаешь, а я ужасно голоден.
Неизвестно, чем бы это сейчас закончилось, но тут в кухню, громко мяукая, забежала кошка. Саха уставился на нее и вскинул брови:
- Ты что, еще и дверь не закрыла?
И закатил свои наглые голубые глаза.
Как ей ни хотелось сейчас пристукнуть красавчика чем-то тяжелым, тут он был прав. Сопя от возмущения и непонятно с какой стати возникшего чувства вины, Наиля пошла закрывать дверь. Закрыла и на обратном пути вдруг поняла. Даже замерла на месте и прищурилась.
Кошка.
Была на улице.
Кто-то ее выпустил!
А заодно всплыл наконец в голове ночной разговор с мамой. И разом встало все на свои места. Это ведь Саха Мехидарович (Конечно! Он же такой милый!) согласился кормить попугайчиков и кошку. Значит?!
- Это ты выпустил кошку? - спросила она, уперев руки в бока.
Саха на мгновение перестал жевать и покосился на на нее. Потом честно сказал:
- Нет.
- А как она попала на улицу?
- Откуда мне знать? - пожал он широкими плечами и переложил кремовую корзиночку, казавшуюся в длинных сильных пальцах совсем маленькой. - Может, у вас тут есть еще какой-нибудь выход?
- Нет тут никакого другого выхода. - сказала Наиля, подходя к столу.
И как-то так само вышло, что заглянула в коробку с пирожными. А он тут же подвинул коробку к ней.
- Будешь?
Там были ее любимые корзиночки. Одну он, кстати, уже почти доел. Но не в этом было дело!
- Саха Мехидарович, вы, между прочим, обещали за птичками следить, - сказала она. - А клетка в таком состоянии, что просто задохнуться можно!
Тут он отложил недоеденное пирожное и встал во весь рост. И ее нос сразу оказался на уровне его груди. Высокий, ужасно красивый. Потянулся за кружкой, взял чайный пакетик и налил в кружку кипяток. Сел, уставившись на нее своими яркими голубыми глазами, в которых сейчас плескалось нечто, отдаленно похожее на угрызения совести, и миролюбиво сказал: