Таня, за своими делами по дому, не забывала о Марине, и время от времени проверяла, не вспотела ли она. Если же выясняла, что вспотела, то просила Игоря выйти из комнаты, и тогда переодевала ее. Если же и Олег был дома, то Таня выгоняла за дверь обоих. Мальчишки посмеются, пошутят, будто монах сказал, чтобы они переодевали Марину, но за дверь выходили. Переодев подружку, просила Игоря принести воды, и тогда стирала Маринину рубашку, заодно и свою постирает. Таня попросила мальчиков, и они протянули около печки веревку, на которой и сушила рубашки. Стирая, тихонечко ворчала, вспоминая монаха: «Придумал ведь, чтобы девчонка в этих старых шкурах голая лежала! Тоже мне, доктор называется!»
Константин, после того, как давал Марине лекарство, возвращался в деревню, где жил у кузнеца. Кузнец сначала отнесся с недоверием к монаху, разве монах может понимать в кузнечном деле! Но Константин объяснил, что у себя в монастыре был кузнецом. Тогда кузнец предложил работу, с которой тот легко справился. Кузнецу понравилось, как умеет работать монах, и предложил остаться у него пожить, на что Константин с радостью согласился.
Живя у кузнеца, Константин исподволь, незаметно расспрашивал хозяина о селе, да о боярине. Кто у них боярин и давно ли живет в селе, да интересовался соседними селами и соседями-боярами. Расспрашивал об их достатке, да спокойного ли нрава и не обижают ли мужиков. Мысленно составлял карту местности. Он понимал, что ни у старичка-священника, ни в лесном лагере, который собирался устроить для ребят, долго не прожить, надоест ребятам и потянет их на разные приключения. Вот тогда можно по соседям поездить, у местных помещиков погостить.
Вечером Константин опять пришел в церковь, и, взяв благословение у о. Виктора, пошел к нему домой. Игорь и Таня очень удивились, когда увидели того же монаха, но монах выставил Игоря за дверь и снова сделал Марине укол одноразовым шприцем, а лекарство было в запаянной стеклянной ампуле и в стеклянном пузырьке. Но и ампулу, и пузырек, и сам шприц монах быстро спрятал в карман. В кружке сделал еще лекарство, и сам дал его Марине. Монах увидел, что Таня стирает Маринины рубашки, похвалил ее: «Умничка, Танюша! Но тебе, бедненькой и так тяжело, а ты еще рубашки стираешь». «Да ничего… Но ведь не может же девчонка голая в этих старых шкурах лежать!» Монах оставил еще одну рубаху, и, пообещав прийти завтра утром, ушел.
Утром Марине было намного легче. Она уже на бредила и могла сама подняться на постели, чтобы выпить лекарство. Монах по обыкновению пришел сразу после завтрака, сделал Марине очередной укол, оставил кружку с лекарством. Кроме рубашки, монах принес и отдал Тане четыре куска полотна: «Танюш, на постель положишь, и не надо будет на «старых шкурах» лежать. Таня все больше удивлялась монаху – странный какой-то: приходит и лечит, носит рубашки, какой-то холст принес, продукты приносит… Так заботится о них, как будто они ему родные!