– Извините, Максим Сергеевич, но вы мой босс, и неформальное общение между нами недопустимо.
Я снова углубилась в меню, чувствуя пристальный изучающий взгляд. Если ты думаешь, что тебя сегодня ждёт десерт в виде меня, ты заблуждаешься, мажорчик. И не только сегодня. Тебе тут вообще ничего не светит. Тогда, на шоссе, я просто растерялась. И всё.
– Ладно, как скажете, Виктория Владимировна, – наконец произнёс он.
Я напряглась и подняла на него глаза. По тону чувствовала – что-то задумал. И мне это вряд ли понравится. Надо держать с ним ухо востро.
Наш поединок взглядов прервал официант.
– Вы уже определились?
– Да, я буду салат от шеф-повара, стейк средней прожарки и земляничный чай, – закрыла папку и протянула юноше.
– Мне то же самое, пожалуйста, – вдруг заявил мажор. – А на десерт нам принесите мороженого с кусочками фруктов и взбитыми сливками. Две порции.
– Я не буду десерт, – вскинулась, когда поняла, что он заказывает нам обоим.
– Две порции, – с нажимом повторил Никитин официанту и добавил, отпуская его. – Спасибо.
А когда юноша отошёл, сказал мне проникновенным тоном, от которого у меня по коже побежали мурашки:
– Уверен, вам понравится сегодняшний ужин, Виктория Владимировна, и вы надолго его запомните.
Первым делом нам принесли чай. Большой чайник на двоих. Мажор отпустил официанта и, опередив меня, разлил ароматный горячий напиток.
– Ну, за наше выдающееся знакомство, – он приподнял свою чашку, предлагая чокнуться.
Я прикоснулась самым краешком, прислушиваясь к фарфоровому звону. Подняла взгляд на мажора, в его глазах плясали бесенята. Интересно, что у него на уме? Явно ведь что-то задумал.
Я решила не отвечать на подколку о знакомстве и отпила немного чая. В сумочке зазвонил телефон. Блин, бабушка. Что там ещё случилось?
– Извините, мне нужно ответить на звонок, – сообщила мажору, отходя от стола.
– Конечно, конечно, не переживайте, Виктория Владимировна.
Определённо, сейчас он мне не нравился ещё больше, чем прежде. Что же этот гад всё-таки задумал? Наверняка какую-нибудь пакость. О том, что пакость задумала и я сама, предпочитала не думать. Мне можно. Я же женщина, а у нас подобное случается. Иногда просто необходимо совершить что-нибудь эдакое, хотя бы для того, чтобы почувствовать себя лучше.
– Алё, бабуль, что стряслось? – я волновалась, всё-таки ей уже шестьдесят пять. Мало ли что может случиться. А бабушка – единственный родной человек, который у меня остался.
– Вика, мне только что звонил Григорий Фёдорович, сказал, ты его распекала за то, что редко мне звонит. Ну зачем ты так? Ты же знаешь, что он человек занятой, не надо ему на меня время тратить. Пусть жизнь свою устраивает. Чай не молодой уже.