— Мы с тобой еще спишемся, солнышко, — ласково улыбается Яр — и это хотя бы смотрится искренно. Со мной-то все равно есть какая-то брезгливость в его взгляде, то, из-за чего меж лопатками так и свербит ощущение «не ровня», так обостряющее во мне комплексы. Хорошо хоть с Маруськой он не такой, иначе… Ох, иначе не смотреть бы ему на свет своими глазами.
— Машуня, это Ник, мамин друг с новой работы, Ник, это Маша…
— Самая красивая девочка на планете? — Ольшанский бесстыже начинает знакомство с моей дочери с бесхитростной, но, чего греха таить — абсолютно честной лести. Маруська от комплимента смущенно розовеет и начинает ковырять пальцем пуговицу. Ну, вот и чудно, а то я уже переживала.
Против «друга с работы» Николай не возражает, это еще чудесней. Очертим наши отношения пока так.
Черт, а ведь он первый, с кем я знакомлю Маруську так быстро…
— Ну, наконец-то просто Ник, — мурлычет Николай украдкой, когда Маруська залезает в его машину, — наконец-то прорыв в отношениях. А я-то думал, так без малейшего шансика на просветление и помру Николай Андреичем.
— Так это для Маруськи вы будете Ником, Николай Андреевич, — я не удерживаюсь от этой маленькой подколки.
— Ледышка, — ухмыляется Ник, пробегаясь пальцами по моим волосам. — Знаешь, я давно не ждал понедельников настолько сильно, как в эти выходные.
— Трудоголизм — это серьезная проблема, Николай Андреевич, — тоном очень обеспокоенной медсестры сообщаю я.
— Он тут ни при чем, — Ник ухмыляется и соскакивает пальцами мне на подбородок, — а вот твоя улыбка совершенно не идет у меня из головы.
Господи, он такой волшебный, что в него хочется завернуться как в пледик.
Почему же мне так неловко сейчас? А… Точно. Ветров. За спиной. Шагах в двенадцати. Я вспоминаю об этом, и дискомфорт становится абсолютно объяснимым. Он меня бесит, да. Но все равно происходящее с Ником кажется чересчур откровенным, будто мы тут целуемся взасос, да еще и порываемся заняться грязными делишками на багажнике машины.
— Может, уже поедем? — неловко улыбаюсь я. Маруська на заднем сиденье уже пристегнулась и теперь с любопытством таращится на нас в окно.
— Ага. Поедем. — Ник кивает, затем бросает взгляд за мое плечо, широко улыбается — и быстро меня целует. Мимолетно, не глубоко, но так демонстративно, а уже после — шагает к боковой дверце машины, чтобы распахнуть её для меня.
У… Упырь! Редкостный! Это ж надо… Нарочно! При Ветрове!
— Я тебя сожру, — мрачно обещаю я перед тем, как плюхнуться на сиденье его машины, — такое поведение — против правил.
— Он первый начал, — Ник разводит руками, — а насчет сожрать… Очень жду. Не задерживай с исполнением угрозы, а то проценты накапают.