Затем он заметил её.
Женщина, на встречу с которой он пришёл; женщина, которую он редко видел в каком-либо состоянии, кроме абсолютной собранности (она казалась чуть ли не социопатом в своей одержимой собранности, честно) смотрела на него такими широко раскрытыми глазами, что казалось, будто они поглотили всё лицо.
Что ещё страннее, она, похоже, выбиралась из дыры в стене.
Глядя на неё, пока она вылезала из маленького проёма, как ребёнок, который играл в прятки в потайном шкафчике, Ник опустил пистолет и окинул взглядом комнату, по-прежнему ища угрозы.
Он ничего не увидел.
Не считая мёртвого тела рядом с ним (потому что да, оно всё ещё было там), Ник не видел в комнате никого, кроме него самого и Лары Сен-Мартен. Эти серебристо-зелёные зеркальные панели мерцали со всех сторон, включая пол и потолок.
После хранилища в «Преторианце» такое количество зелёного металла заставляло Ника нервничать.
Кровь отвлекала его сильнее.
Запах свежего трупа заполнял его ноздри; он продолжал сжимать пистолет, когда глянул на тело Вероники Расин.
Она выглядела практически точно так же.
Она даже была одета в ту же изорванную ночнушку.
Вместо булыжника она в той же позе лежала на краю большой кровати. Матрас, простыни, корпус — все её части, не покрытые кровью, мерцали тем же зеленоватым органическим металлом. Высокие столбики украшали каждый её угол, а высоко над матрасом колыхался полупрозрачный балдахин такого же бледно-зелёного оттенка.
Балдахин напоминал очередной жидкий экран.
Кровь стекала по кровати сбоку. Она отбивала медленный, мёртвый ритм на полу, где уже образовалась лужица.
Ник посмотрел на всё это, впитывая каждую деталь своим вампирским зрением, затем перевёл взгляд обратно на Лару Сен-Мартен.
Ник невольно заметил, что она была одета в неглиже, состоявшее из шортиков из искусственного шёлка, а также облегающего корсета с чёрным кружевом. Само неглиже было достаточно странным. И почему-то ещё страннее было видеть Сен-Мартен в чём-то, что выглядело таким… ну, безвкусным.
Такие наряды Ник иногда видел на человеческих проститутках в Котле.
Он до сих пор держал пистолет обеими руками, но теперь опустил дуло к полу.
— Мы одни? — спросил он у неё.
— Д-д-да… думаю, да, — она слишком часто дышала, выглядела слишком бледной, слишком запыхавшейся. — Я приняла тебя за них. Я думала, они вернулись…
Гарнитура Ника резко ожила.
— НИК? — проорал голос. — НИК! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?
Он поморщился, отпрянув от звука.
— Какого хера, Кит? — сказал он вслух, отчасти ради Сен-Мартен. — Вампирский слух. Кажется, ты только что наградила меня эмболией мозга…