Прошла за дворецким (все таки я решила про себя называть его именно так) к выходу, взяла конверт на столике, еле удержавшись, чтоб пересчитать прямо там. Нет, хоть какое-то достоинство надо сохранить. Или можно пересчитать? Опять стало стыдно, но мне жизненно были необходимы деньги.
В конверте была сумма в два раза большая, чем оговаривалось изначально. Я немного подумала, решая, вернуть ли лишнее или оставить себе в качестве повышенного гонорара, и не стала строить из себя гордячку. Как раз хватит, чтоб внести за ипотеку значительную часть и подать заявку на уменьшение суммы ежемесячного платежа. А это значит дополнительные освобожденные для жизни средства.
Но этот заказ мне не понравился совершенно, больше я на такое не соглашусь и впредь будет узнавать все детали заранее, а не полагаться на Максима Сергеевича, которому, как выяснилось, доверять не стоит.
Я спешила покинуть территорию богатого особняка, на ходу застёгивая дублёнку. Неприятный осадок остался после этого концерта и очень странного хозяина дома. Последнее время я притягиваю ненормальных мужчин. Как только об этом подумала, прямо за коваными воротами наткнулась на двух молодых людей. Резко развернулась в обратную сторону, но было поздно.
-Мари! Котенок!- закричал Данил и укрыл меня сзади своими могучими объятиями.
С какой-то тоской смотрел на меня парень журналист.
****
Он наблюдал за девушкой, похожей на изысканную нежную статуэтку из его коллекции, с трудом сдерживая себя. Уговаривая. Успокаивая бешено бьющееся сердце.
Она сидела у инструмента, купленного специально для нее, изящная, невероятно красивая. Темные волосы, скрученные в небрежный пучок со спадающими на тонкую шейку волнистыми локонами, смуглая, будто подсвеченная изнутри кожа, пухлые губы, глаза феи, неземного существа, далекого от этого грубого, приземленного мира. От него.
Лучи света, падающие с потолка, придавали нереальность, интервальность этой, выстроенной им, картине. Из образа выпадал нелепый брючный костюм. И кожу хорошо бы еще подсветить дополнительно, сделать более золотистой. Он учтет это, когда будет делать заказ на следующий концерт.
В этот раз он был художником. А она… Она его музой, его натурщицей, его материалом.
В следующий раз он уже будет скульптором, вершителем судеб. Пигмалионом. А она его Галатеей. Она достойна.
Он вспомнил, как впервые увидел ее в консерватории. Нежное, красивое лицо. Тонкие, изящные руки с длинными пальцами арфистки. Локоны темных волос, небрежно распадающихся из высокого пучка. Она была невероятна, невозможна, неуместна в том окружении.