Что и говорить, подглядывание за Салухом заставляет меня почувствовать еще один укол вины за то, что мы здесь, в Пещере старейшин и в полной безопасности, с разведем костром, едой и крышей над головой. Мы укрыты от снегов и бури, а Джоси с Таушеном где-то там, в стихии. На секунду задумавшись, я оглядываюсь на Салуха, и мне на ум приходит новая мысль.
— Вообще-то, странно, что Таушен не стал ввязываться в драку.
Он оглядывается и смотрит на меня, а его глаза в свете костра блестят.
— В драку? Чего ради?
Я отказываюсь позволить его замешательству ранить мое самолюбие.
— Ну, что он не возражал, когда ты сказал ему, что остаешься со мной. Странно, что он ни словом не обмолвился, учитывая, насколько он был взволнован этим походом.
И он был единственным, кто был взволнован. Ну, может быть, еще и Джоси, до тех пор, пока мы не пришли сюда и не оказалось, что хирургический аппарат сломан. Бедняжка Джоси.
Салух пожимает своими широкими плечами.
— Он ничего не сказал, потому что понял, что проиграл.
Я хмурюсь.
— Что ты имеешь в виду под «он понял, что проиграл»?
— Я сказал ему, что ты моя пара.
У меня от изумления отвисает челюсть.
— Ты что?
Взгляд, который он сосредотачивает на мне, чрезвычайно серьезен, чрезвычайно искренен.
— Ты моя, Ти-фа-ни. Ты моя женщина и моя пара. Я знаю, что это произойдет.
Я смотрю на него, а потом, так как никакие разумные слова в голову мне не приходят, я в замешательстве бормочу что-то бессвязное. В итоге, все еще пребывая в шоке, мне чудом удается выдать:
— Н-н-но мы же не резонируем! Мы не можем быть парой!
— Мы еще не резонируем, — заявляет он. — Потерпи. Это всего лишь вопрос времени. Наши кхаи должны просто догнать наши сердца.
Он абсолютно серьезен. У него нет никаких сомнений, что я принадлежу ему. Для него не имеет значения, что симбионт, изображающий из себя сваху, еще не разбушевался. На его взгляд я принадлежу ему точно также, как если бы наши груди мурлыкали в унисон.
У меня сжимается сердце. Я не совсем понимаю, сжимается ли оно от любви к нему и его убежденности, или печали из-за того, что мы не резонируем и он может ошибаться. Я не хочу любить его только для того, чтобы потом его потерять.
— О, Салух, — тихо говорю я. — Тебе следовало мне об этом сказать.
Его губы изгибает та его сексуальная полуулыбка.
— Я всегда это знал, моя пара. Я просто-напросто дожидался, когда ты это поймешь.
И тут меня осеняет, что одна из вещей, которая мне так нравится в Салухе, это его абсолютная убежденность. Он и правда не сомневается в том, что я его пара. В то, что если мы достаточно сильно захотим, все остальное само по себе встанет на свои места.